Почему я не передала ему слова Наташки? Он бы успокоился. Сегодня, когда утром Инга пришла ко мне, в ее глазах было что-то бесовское. Ей нравится мое тело. У нее, правда, тоже неплохое. Все! Забываю.., забываю.., забываю и загораю до одури.
Вылезаю из бассейна и в кайфовом состоянии опускаюсь в шезлонг. Солнце быстро согревает меня.
Шезлонг мерно покачивается. Кажется, будто я лежу на волнах, которые шумят совсем рядом.
В Афины Инга и Лимон въехали под вечер. Уже закончилась сиеста, открывались магазины, в тавернах появлялись отдохнувшие посетители. Легкий ветерок залетал в открытые окна «Альфа-Ромео». Тент над машиной был поднят в целях безопасности. Лимон вообще не любил открытые пространства. Он смотрел по сторонам и удивлялся тому, что такой старый город застроен в основном современными, легкими зданиями. На балконах кипела жизнь. Там обедали, смотрели телевизоры, воспитывали детей, ухаживали за цветами.
— Отвези-ка меня на русский рынок, — неожиданно попросил он.
— Лучше завтра с утра. Сейчас там мало народа, — возразила Инга.
— Очень хорошо. Познакомлюсь. Может, кто-нибудь возьмет переночевать.
— Я боюсь за тебя. Не забывай про рану.
— Ерунда. Уже не болит. Чего ждать? Раньше сядешь — раньше выйдешь. Возьми мои документы. И дай немного денег. Я теперь снова богатый человек, можешь давать, не стесняясь.
— Дурак. — Инга поцеловала его в щеку и повернула к Омонии. Остановилась возле аптеки.
Дала Лимону двести тысяч и предупредила:
— Граната слишком оттягивает карман куртки. Оставь ее в машине.
— Ни за что, — воспротивился Лимон и переложил гранату в задний карман джинсов. Один пистолет сунул за пояс, другой, с глушителем, отдал Инге.
Они простились без поцелуев. Но крепким дружеским рукопожатием дали понять друг другу, что снова вместе.
Лимон быстро добрался до указанного места.
Рынок действительно был немноголюден. Располагался он по периметру раскопок, отгороженных железной сеткой. Продавцы использовали ее как витрину, подвешивая свой товар. В основном это были набивные шерстяные платки всевозможных расцветок, шапки, военные фуражки, ремни, постельное льняное белье, шинели. На земле лежали палехские шкатулки, жостовские подносы, бело-голубая гжель. Толпились матрешки с лицами Сталина, Брежнева, Горбачева. Короче, весь ассортимент арбатских лотошников. Лимону стало как-то обидно, что ничего путного здесь не продают. Разве что сигареты подешевле. Стоят они четыреста драхм, а в Москве меньше доллара, вот и чистый навар. Но сколько же их нужно завезти? Лимон прикинул и понял, что сигаретами торгуют не туристы и не эмигранты, а люди, получающие из России крупные поставки. Значит, этот Мальборо-кентовый ручеек не минует рук Димитриса Федороса и его ребят.
— Московские? — спросил он молодого невзрачного парня, разложившего на чемодане пачек двадцать.
— Американские, — бросил тот, всем видом показывая, что не относится с почтением к русскому туристу.
— Дай-ка пачку «Кэмел», — Лимон протянул пятисотдрахмовую купюру.
Парень, не глядя на него, отсчитал сто драхм и предложил жестом брать сигареты.
ebooksa