— А у тебя завидная кухненция! У нас вроде такая же, но так забита мебелью, что не развернуться.
— Хочешь помыть посуду? — предложил Валентин. Она сложила губы куриной гузкой, недовольно шевельнула бровями.
— Учти, в моей кухненции мыть посуду — чистое Удовольствие! Кроме того, посудомойкам в этот день преподносят сюрпризы.
— Ага, мытье полов и выбивание ковров.
— Не угадала. Кое-что получше.
— Да ладно. И без подарков вымою.
Испуская сытые вздохи, она взгромоздила на сковороду кружки с блюдцами и ложками, сюда же смела со стола крошки и отважно двинулась к раковине.
— Эй! Я пошутил. — Валентин перехватил у нее сковородку. — Сядь лучше, отдохни. Нельзя же столько трудиться.
— Благодетель? — Она рассмеялась и принялась разгружать посуду. — А потом пойдем ко мне, ага? У меня там племяш без присмотра и полный простор.
— Пойдем. — Валентин подивился самому себе. Он вовсе не собирался соглашаться. — То есть… Я хотел сказать, что раз племянник без присмотра, то ничего не поделаешь.
Одна из кружек соскользнула с перегруженной сковородки, звонко стукнулась об пол. Они взглянули вниз на осколки и, перебивая друг дружку, одновременно выпалили:
— К счастью!..
* * *
Шли не вместе, страшась всевидящих соседей, но конспирацию соблюсти не удалось. На лестничной площадке перед квартирой Виктории толклись волосатики.
Судя по всему — ее сокурсники. То ли про Валентина им было уже что-то известно, то ли были они в крепком подпитии, но Викторию сразу схватили за руку и оттащили к стене. Сначала Валентин услышал сердитые голоса, а поднявшись выше, разглядел и всю картину. О чем-то быстро и умоляюще говорила Вика, парни — а их тут сгрудилось человек пять или шесть — с напряженными лицами поджидали его на ступенях. Этакие не вполне сформировавшиеся «командос». Не надо было быть Юрием, чтобы сообразить, в чем тут дело. На девушку, по-видимому, у них имелись свои виды. Честь училищного мундира требовала решительного вмешательства, и они вмешались. Любой студенческий курс в этом смысле напоминает подобие клана. Это Валентин помнил по собственному институту.
— Слушайте, ребятки! — Он остановился. — Пусть она зайдет в квартиру. Ага?
А мы тихонько перетрем без нее.
— Обойдешься. — Увалень с цепью на шее, с коровьим упорством пережевывающий импортный каучук, шагнул вперед. — Посмотрит. Ей будет полезно.
— Брось. — Валентин тоже поднялся на пару ступенек. — Ты же нормальный мужик, — вот и поговорим, как мужики. А ее отпустите.
— Беня, может, действительно на улицу выйдем? — Один из «командос» попытался проявить благоразумие. Но главным здесь был Беня, и все решения зависели от него.