Игорь Маклахов перед этой поездкой в Чечню подробно изучил досье на всех, с кем им придется работать. И поэтому хорошо знал, что в первую чеченскую кампанию бывший учитель математики Гасан Камаев был в отряде Бахрама Джамбекова начальником разведки. Свои знания математик использовал в военном деле, строя все операции с точным расчетом. После начала второй чеченской кампании их командир Джамбеков решил сдаться федеральным войскам и заставил свой отряд в присутствии муллы поклясться на Коране, что они никогда не будут воевать против русских. Гасан Камаев поступил на службу в начавшийся тогда формироваться ОМОН. После сорвавшегося покушения на Бахрама Джамбекова он, как и многие бывшие боевики, изъявил желание помочь мстить.
У бывшего начальника разведки была своя агентура среди мирного населения, да и в других отрядах тоже. Поэтому он был весьма интересен для ФСБ, и его собирались использовать на полную катушку.
– У Гасана Алиевича есть интересная информация по вашей проблеме, – загадочно сообщил полковник, когда все расселись за грубым столом, сколоченным из досок от ящиков.
– И что это за информация? – вяло поинтересовался Макнамара.
– У нас есть агент в ближайшем окружении алжирца Бабая, – не обращая внимания на реакцию Игоря, спокойным тоном педагога начал Камаев. – Вчера он сообщил, что Одноногий Шамиль решил идти ва-банк…
– То есть? – не понял начальник блокпоста.
– Он решил захватить, а если не получится, то уничтожить штаб объединенных войск в Моздоке.
– О-о-о, – глубокий возглас вырвался у всех троих офицеров.
– Это невозможно, – первым пришел в себя начальник блокпоста. – Штаб хорошо охраняется, подъезды к городу тщательно контролируются. Да и сколько людей у этого Одноногого?
– Сейчас не более шестидесяти, – ответил Гасан так, что казалось, он ждал этого вопроса. – Большая часть отряда погибла при обороне Грозного и когда вырывались из окружения. Потом ушли те, кому война была не в радость, – крестьяне, пастухи. Но зато те, что остались, настоящие башибузуки, «сорвиголовы».
– Даже при такой лестной характеристике это абсолютно не означает, что они решатся произвести атаку на штаб группировки, – вступил в разговор Маклахов. – Силенок не хватит.
– Несколько дней назад российский бомбардировщик уничтожил тяжелое вооружение отряда Шамиля. Одноногий, помешанный на своей репутации, решил стать шахидом. Броситься грудью на пулеметы он, конечно, не собирается. Ему надо было что-то сверхординарное придумать, такое, что бы заставило всех говорить о нем. Что может быть лучше штаба объединенной группировки? – Камаев замолчал, давая офицерам время осмыслить услышанное, потом продолжил: – Он связался по рации с Бабаем и объявил о своем желании, но ему требуется тяжелое вооружение. Алжирец сразу сообразил, как это выгодно ему в политическом смысле, и отдал один из своих тайников в Моздоке.
– И все равно это нереально – шестью десятками штурмовать штаб, – не сдавался начальник блокпоста. – Да и как они попадут в город?
– Большая часть отряда просочится маленькими группами или поодиночке. Остальные приедут под видом беженцев… А насчет штурма, в тайнике больше десятка противотанковых ракетных комплексов, не считая реактивных огнеметов, гранатометов и прочего вооружения.
Под низкими бетонными сводами штабного бункера повисла гнетущая тишина.
– Надо что-то делать, – ни к кому не обращаясь, пробормотал особист.
– Мы работаем, – ответил Гасан Камаев таким тоном, будто только местный ОМОН вел здесь войну. – Сейчас идут интенсивные поиски тайника. Тщательно шерстим всех прибывающих в город, но на это требуется время, которого, пока жив Одноногий, у нас нет.
– Что вам нужно на первом этапе? – спросил начальник особого отдела, резонно рассудив: раз кто-то делает твою работу – лучше ему помочь.
– Надо обезвредить гидру, – спокойно произнес Гасан, глядя перед собой. – Необходимо ликвидировать Пастуха до начала штурма.
Теперь все взоры обратились к Маклахову.