Спец экстра-класса

– Нет, не так, – покачал головой новоприбывший. – Шьют мне вооруженное ограбление инкассаторов, да еще пару других «тяжелых» статей.

Коренные обитатели тюрьмы переглянулись, не понимая, как вести себя с незнакомцем. Первым определился татуированный.

– Ну, тогда давай знакомиться. Меня зовут Капитан Морган, это Фирс, – он указал на стоящего рядом железнозубого, потом перевел взгляд на второго, невысокого паренька с маленькой головой и непропорционально большими ушами, – а это Беня. Ребята они хорошие, только уж больно души черствые. Да и откуда взяться душевности после малолетки.

– Мы детдомовские, и тюрьма наш дом родной, – снова оскалился железнозубый Фирс.

– А как тебя звать-величать, друг ситный? – вежливо поинтересовался Капитан Морган, но Виктор хорошо знал цену этой вежливости. За вежливым тоном всегда скрывается прощупывание (разведка), а когда найдут слабые места, вмиг из-под овечьей шкуры вырывается волчья пасть. Недаром сведущие люди обосновали три главных закона тюрьмы: «Не верь, не бойся, не проси».

На мгновение Виктор задумался, как себя назвать. Пистоном, как звали его старшие друзья, с которыми собирался вербоваться во французский Иностранный легион, вроде несолидно, такое прозвище здесь разве что чмырям дают. Стрелком, как прозвали в разведке морской пехоты, но это звучит слишком самоуверенно и как нельзя лучше подходит под те заказные убийства, что ему пытается «навесить» РУБОП. Виктор не забывал, что находится в пресс-хате и попытка нападения может произойти в любую секунду. В конце концов он решил остановиться на том прозвище, что было у него со школы.

– Совой меня величают, – решился он.

– Сова так Сова, – пожал плечами пиратский капитан и добавил: – Придет Уж, ему и решать, как тут будем жить.

Местный пахан «шерстяных»[6] уж не заставил себя долго ждать, через десять минут снова загрохотала дверь, и в камеру вошел мужчина лет сорока в черной тюремной робе, с угловатым скуластым лицом и круглыми рыбьими глазами, делавшими его физиономию похожей на морду рептилии.

В правой руке Уж держал большой полиэтиленовый пакет, набитый пачками чая, банками сгущенного молока и несколькими упаковками пресного печенья-галет. Передач с воли уголовники не получали. Грев от воровского общака иудам, продавшим собратьев по криминальному ремеслу, полагался в виде заточки в печень. Поэтому единственными «кормильцами» «шерстяных» были сотрудники разных аппаратов следствия, для которых они прессовали самых упорных сидельцев, заставляя тех «колоться» в предъявленных злодеяниях, а заодно вешать на себя и колющие глаз начальства «глухари».

Сегодняшним «кормильцем» отверженных был майор Курилов, он лично приехал в Бутырку для разговора с Ужом. Тот внимательно выслушал начальника РУБОПа и утвердительно кивнул, хотя точно знал, что судьба мальчишки, попавшего к ним в «хату», решена, он умрет страшной смертью. А его смерть Уж свалит на молодых гопников.

Вчера один из надзирателей передал Ужу маляву от Шаха, тот просил отомстить за смерть старшего брата и покарать киллера. Со своей стороны Шах обещал отмазать его перед воровской братвой. В отличие от Фарида Шарипова Уж хорошо знал, что в таких делах, как у него, расчет один – «перо» в бок. Но, как ни странно, эта малява указала Ужу выход из порочного круга. Воровское сообщество не поддерживало тех, кто имел дело с «шерстяными», и, попади такая малява на глаза какому-нибудь законнику, особенно старой формации, «мокродел» будет приглашен и к младшему Шарипову. Теперь Фарид был на крючке у Ужа.

Внимательно посмотрев на сидящего на нижних нарах новенького, уголовник решил не затягивать комедию, чтобы к вечеру все уже было кончено. Сперва избить до потери сознания, чтобы не сопротивлялся, потом всей честной компанией опустить, раз подвалила халява. Ну, а потом и задушить или утопить в параше, это уже дело десятое, как будет настроение.

– Это что за баклан на моей шконке развалился? – взревел Уж, обращаясь не столько к Виктору, сколько к своей уголовной пристяжи.

– Совой кличут, за вооруженный гоп-стоп угодил, – подыгрывая пахану, доложил Морган.

«Началось», – сообразил Виктор. Кроссовки без шнурков еле держались на ногах, поэтому он сразу решил от них избавиться.

– Хрен он, а не гоп-стопник, – заревел Уж еще громче. – Мочила он, законников мочит, сука! Сука позорная!

Последняя истерично выкрикнутая фраза, видимо, была сигналом к началу экзекуции. Капитан Морган и Фирс синхронно бросились к жертве.

– На кого замахнулся, петушина, на святое, – горланил, как пьяный ямщик, татуированный Морган.

Две пары рук ухватили Савченко за полы спортивной куртки, собираясь стащить упирающуюся жертву с нар. Но жертва не собиралась упираться, да и не был Виктор жертвой.