– Дочь, я, кажется, придумал.
– Что же?
– Чем больше ложь похожа на правду, тем она убедительнее. Это старый закон всех лжецов всех времен и народов.
– Ну?
– Вот так мы и скажем маме – какой-то подонок в подъезде пытался тебя изнасиловать. Ты отбивалась изо всех сил, тогда он врезал тебе несколько раз, а когда ты начала кричать, он испугался и убежал. Как только ты добралась до своей квартиры, так сразу позвонила мне, чтобы я срочно приехал. Таким образом, все будет сходиться – и твои синяки, и вранье Павлу насчет маминой болезни, и нежелание появляться дома, пока синяки не пройдут. Ну как я придумал?
– Гениально, папочка! Только, чур, Павлику никогда про все случившееся не говорить ни слова. Ему нельзя об этом знать. :
– Ладно… Ну, я поехал, Иринка. Маме скажешь, что я на работу отправился, что у меня там еще срочные дела есть. Я и на самом деле обязательно должен заскочить в свой кабинет.
– Зачем?
– Позвоню в Таджикистан, подгоню их еще раз…
Багирова Тихонравов обнаружил все в том же загородном ресторанчике.
Иногда у генерала складывалось впечатление, что уезжал отсюда Муса очень редко – лишь в крайних, экстренных случаях. Ранее присутствие в ресторанчике Мусы Багирова Борис Степанович безошибочно определял по фигуре Мансура, неотлучно маячившего у дверей, которые вели из зала в служебные помещения. Именно там принимал своих посетителей Муса Багирович, и вход в его апартаменты дозволялся лишь с разрешения Мансура – личности крайне колоритной, чрезвычайно удачно и гармонично ухитрявшейся соединять в себе черты и телохранителя Мусы, и его друга, и его брата, и его помощника, и его верной сторожевой собаки.
Сейчас знакомой спортивной фигуры Мансура у дверей не было, и Тихонравов еще раз с сожалением подумал о том, как не вовремя, получив партию наркотиков, погиб этот чеченец, унеся с собой в могилу свидетельство честности генерала перед своим партнером.
За столом у дверей сидели трое чеченцев, о чем-то вполголоса разговаривая. Никого из них Борис Степанович в лицо не знал и в охране Мусы не видел, а потому не смог понять, на месте ли главарь мафии.
Тихонравов сделал несколько шагов к заветным дверям и тут же понял – по тому, как напряглись чеченцы и как резко преградил ему вход один из них: Муса действительно здесь, сидит себе в своей потайной комнатке.
– Вы к кому? – довольно почтительно спросил преградивший ему дорогу чеченец, явно завороженный кителем и лампасами генерала.
– Муса Багирович на месте?
– А вы к нему?
– Да.
– Как мне доложить о вашем приходе? – так и не ответив, на месте ли Муса, корректно поинтересовался чеченец.
Борис Степанович задумался лишь на мгновение. Фамилии своей здесь, в этом ресторане, ему называть не хотелось ни в коем случае – мало ли кто мог оказаться среди немногочисленных посетителей? Ну а клички, или "погоняла", как называют свои прозвища уголовники, у него не было – до такого позора он еще не докатился.
ebooksa