– Так вот… Ты, значит, успел среагировать, успел откатиться в сторону, успел укрыться за чем-нибудь – успел, одним словом. Он не успел. Значит, у тебя лучше реакция. Значит, и провидение ни при чем!
– А если бы первая же граната рванула у меня под боком – где была бы моя реакция?
– Ну, не знаю, – пожал плечами Самойленко. – Пусть это будет судьба, пусть это будет удача, как хочешь. Но что ты начал говорить о фатализме?
– Я сказал этому чмырю: все, что он натворил, ему еще аукнется.
– Дай-то Бог!
– Даст. Мы с тобой, Коля, сделаем так, чтобы ему аукнулось, и побольнее.
– Вот об этом-то я и хотел с тобой поговорить.
Ну прилетим мы в этот Чкаловск, ну встретят нас, заберут мешок. Что дальше-то делать будем?
– Дальше? – Аркан "забычковал" окурок прямо об пол салона и отшвырнул его в угол, подальше от глаз экипажа. – Дальше надо думать. Я ведь как решил? Конечно, я мог шлепнуть этого гада, Игнатенко, еще в Калай-Хумбе или в Душанбе.
Нашел бы момент, не сомневайся.
– Да уж не сомневаюсь! – улыбнулся Самойленко, вспомнив, как четко обезоружил и обыскал полковника Аркан, когда впервые появился в кабинете Игнатенко. – Ты смог бы это сделать запросто.
– Но я не сделал этого, хотя и очень хотелось.
Мне нужно пройти всю цепочку. Самое паскудное, что я могу сделать для них для всех, – завалить их бизнес. Разрушить его.
– Как?
– Не знаю, – Аркан сокрушенно покачал головой. – Я еще очень мало знаю, но чувствую, что каким-то образом надо пройти весь путь с этим мешком, осмотреться, а там уж будет видно. То ли сдать их всех в органы, то ли объявить им войну…
Не знаю, словом. Посмотрим на месте.
– Ну что ж… – Самойленко помолчал, пристально приглядываясь к Аркану, а затем спросил о том, о чем давно хотел спросить, но долго не решался, боясь, что попутчик может не правильно его понять:
– А меня, Аркан, в долю берешь?
– В каком смысле? Баксы, что ли, делить будем? – подозрительно прищурился старшина.
– Да нет же. Дурак ты, право! Как ты мог обо мне такое подумать?!