Значит, вызов от Федора Филипповича пришел в течение последних двух часов. Нужно выйти на связь, нужен всего-навсего мобильник. Только где его сейчас возьмешь – опять откалываться от коллектива?
Воскобойникова одного не отпустили, с ним в паре отправился Николаич. Догнать ребят, спросить мобильник у Костромина? Замкомполка наверняка отобрал его, пока вел пленника к месту.
А Михаил Эдуардович вроде не поднимал вопроса, чтобы телефон вернули. Забыл или просто не хотелось ничего брать с трупа?
– Надо убрать его, похоронить, – приблизился Глеб к Тарасову.
– Тащить до выхода? – вслух прикинул спецназовец.
– А как еще? Не на крыше ведь бросать.
– Да нет, я все понимаю. И я мог бы спятить в том же стиле.
«Дождаться майора с Ди Каприо?» – подумал Глеб. Он отлично понимал, каким риском является дальнейшее дробление группы.
– Надо только все подготовить, – добавил спецназовец. – Я здесь видел гробы – вон в той стороне. Здесь, блин, все есть, на все случаи жизни.
Витька передернуло. Он сжался и обхватил плечи руками.
– В гробу, думаешь, легче тащить будет? – не понял идеи Ильяс.
– Возьмем сразу штук пять, договорюсь с погрузчиком – пусть подвезет к выходу. Переодеться придется, чтоб сойти за менеджера из похоронной конторы. Но все равно легче, чем на горбу тащить. И безопаснее.
Глеб молча одобрил идею. Боевики не должны знать о новых потерях в команде. Пусть перед ними маячит прежний полновесный стимул.
Изгои здесь тоже не высовываются – это ясно врагу как день. За армией погрузчиков он уследить не в состоянии и меньше всего ждет, что кто-то из команды воспользуется услугами этого вида транспорта.
– Гробы метров через сорок, – уточнил Самойленко.
Для здешнего «города» под крышей расстояние в самом деле ничтожное.
– Пошли вместе, – предложил Сиверов. – Пролезем задворками. Двое тащат, двое страхуют.
– Я не смогу нести, – сразу предупредил Витек. – Даже дотронуться не смогу.
– Дотронешься, как миленький, – отрезал спецназовец. – Нужно будет – руками, нужно будет – еще и зубами поможешь. Иначе оставим здесь одного.
Мобильник, изъятый у пленника, действительно обнаружился в кармане у покойного Тарасова.