– Потом я еще раз выглянул, – продолжил летчик.
– Не сиделось, блин, на месте, – негромко прокомментировал Самойленко.
– Смотрю, мобильник на подоконнике. Забыл, чудак. Дай, думаю, позвоню спонсору, тем более что разговор как раз заходил про наши стесненные обстоятельства.
– А ты в курсе, что такие вещицы взрываются в руках? – спросил спецназовец.
– Видел бы ты хозяина. Уж я как-нибудь могу различить натурально пьяного от хорошего актера… Взял я трубку, набрал номер, но Кормильцев свой сотовый отключил. Ну, думаю, ладно – в другой раз. И мобильник оставил, не люблю подбирать чужое добро.
– Чего ж ты молчал до сих пор?
– Ничего ж сверхъестественного не случилось.
Утром все проснулись, а мы с Ильясом залегли отсыпаться. Потом то, другое. Ну, а после.., мы и сейчас еще толком не очухались, только начинаем.
– Да уж, интересные факты вылезают.
– Неужели спонсор? – пробормотал Витек.
– Он же компьютерами занимается, Интернетом, – на ходу соображал Бубен. – При желании наверняка может определить, откуда звонили.;
И трубку поднимать не обязательно.
– Чего же он раньше… Откармливал на убой?
– Не все сразу. Время идет, ситуация меняется.
– Чепуха, – послышался из угла вагона глухой, лишенный выражения голос.
Он слишком редко звучал, чтобы можно было проигнорировать.
– Хочешь выступить в роли адвоката?
– Ты Кормильцева в глаза не видел, а я у него на квартире жил. Из-за меня жена с детьми на дачу съехала. Боялась, что детям потом кошмары будут сниться.
Даже взрослым мужикам, большинство из которых прошли огонь, воду и медные трубы, не хотелось пристально вглядываться в массивное лицо с условно обозначенными носом, глазами и ртом.
– Это как раз и странно, – воспоминания Николаича ничуть не переубедили Воскобойникова. – С чего вдруг такая любовь при нормальной ориентации?