– Нет уж, я до завтра не доживу.
– Обмылок я здесь нашел, а вот полотенце… – Вороне нравилось заботиться о женщине, лишь бы это только не вменяли ему в обязанность.
Алла задержалась, обсыхая на теплом ночном ветерке. Вернулась довольная, с влажными волосами и кожей.
– А ты не хочешь?
– Еще столько же таскать? Ну его на фиг. Она чувствовала себя легко и свободно с этим парнем в черных джинсах. Незаметно закурили, стали говорить “за жизнь”.
– Сразу не разберешься, где повезло, а где – нет, – философски заметил Ворона. – Вроде бы удача, большие бабки оторвал. Оказалось, это только начало. А дальше пошло, поехало.
– Большие – это сколько?
– Хватит, чтобы превратить эту лачугу в шикарную виллу.
Ворона не столько хотел скрыть свои достижения, сколько заинтриговать. Он хорошо знал, что женское любопытство, это уже влечение.
– У меня тоже случались такие варианты. Вроде думаешь все, попала в светлое будущее. А потом такой мрак начинается.
Стала ругать турецкого друга, соблазнившего ее уехать.
– Решил домработницу бесплатную заиметь. Они там уверены, что каждая баба из бывшего Союза готова трудиться день и ночь, как пчелка, ради права жить за бугром.
– Знаю, слыхал. За рубежом – за рупь ежом.
– Из-за вас, между прочим, мужиков недоделанных. Не можете нам здесь пристойную жизнь обеспечить.
– Легко сказать. Может, ты подскажешь?
– Это не для слабых умов, – отмахнулась Алла.
Свет обязались не зажигать, и она чувствовала себя непривычно: в темноте, наедине с мужчиной, но не в постели. Как будто вернулась в детство, в собственный двор, где высиживала на лестнице до последнего, когда остальных уже зазывали домой. Оставались вчетвером, потом втроем, вдвоем, рассказывали разные истории.
Вот и сейчас Ворона красочно описывал случаи из своей практики. Ее не волновало, чистая это правда или приукрашенная.
– С тобой опасно связываться, – сказала она, как сказала бы девочка Алла.
– Я самый безопасный человек на свете. Прихожу и ухожу тихонько, никого лишний раз не побеспокою.