– Кто знает, что ты здесь? – резонно спросил Отар.
– Узнают, обязательно узнают…
– Никто не узнает, куда ты пропал. И не пугай меня. Мне уже ничего не страшно.
Медленно светало, и Шпит ловил взглядом кусок голубого неба в дверном проеме. Он не знал, суждено ли ему увидеть, как сегодня солнце скроется за морским горизонтом.
Глава 11
Как и каждое утро, дядя Федор поднял детей ровно в семь утра и вывел их на зарядку. Хоть здоровье и не позволяло ему выдержать нагрузку вместе с детьми, дядя Федор пытался изобразить из себя жизнерадостного, бодрого старичка, всего лишь ленящегося десять раз подтянуться на перекладине. Дети понимали, что дядя Федор хорохорится, но не хотели его обижать и вовсю подыгрывали ему. Запыхавшийся директор наконец сказал:
– Всем принять душ – ив столовую. Сам же, обмахиваясь газетой, направился в кабинет, чтобы попить крепкого чая. Его не насторожило то, что возле ворот стоит УАЗик. Мало ли кому в Гудауте пришло в голову оставить здесь машину. Главное, что ворота закрыты и никто возле них не топчется Директор детского дома открыл дверь, ведущую в коридор, и остолбенел. Рядом с дверью его кабинета на вытертом, десять раз отремонтированном стуле сидел Сергей Дорогин. Дядя Федор хоть и не видел его целую вечность, узнал сразу. Во-первых, по фотографиям, а во-вторых, глаза и улыбка у Сергея остались прежними, немного детскими.
– Ну вот мы и встретились, – Дорогин не бросился навстречу, а просто поднялся, так, как это сделал бы ученик при виде директора.
Слезы навернулись дяде Федору на глаза.
– Ты, ты… – приговаривал он, обнимая Муму.
– Я, дядя Федор.
– Не думал тебя увидеть.
– Я хотел заехать, но попозже, а теперь вы нужны мне по важному делу.
И Дорогин ненавязчиво пригласил дядю Федора в его же кабинет.
– Все как прежде, – усмехнулся он, – только, по-моему, письменный стол новый.
– Новый, – махнул рукой дядя Федор. – Он чуть моложе тебя.
– И телефонный аппарат другой.
– Уже не помню. Телефонные аппараты не живут так долго, как люди.
Директор детского дома включил чайник, и вскоре перед Дорогиным уже стояла простая фаянсовая кружка, до краев наполненная крепко заваренным чаем.
– Я без сахара пью, а ты?