Слепой против маньяка

22
18
20
22
24
26
28
30

– Знаешь, я не слышал ни одной из этих фраз и поэтому ничего не могу тебе сказать. Но думаю, все-таки доля правды там была.

– Какая я глупая, – призналась Быстрицкая и, подавшись вперед, обняла Глеба за шею. – Я знаю, Федор, что ты любишь меня.

На лице девочки тут же появилось беспокойство.

– Мама, дяде Федору неудобно так вести машину.

– Мне так очень хорошо, – сказал Глеб, не оборачиваясь.

Ирина уткнулась носом в его коротко стриженные волосы и прикрыла глаза.

Ей тоже было хорошо, так, как не было уже долгое время. И хоть она понимала, что, скорее всего, за ними снаряжена погоня, что возможно в воздух даже поднимут вертолеты, все равно сейчас она чувствовала себя в безопасности, ведь рядом был ее любимый, готовый отдать за нее свою жизнь.

– А что за странное название? – вывела Ирину из оцепенения Аня.

– Какое? – женщина посмотрела в окно, где мелькнул белый столбик с табличкой.

– Там написано «Ям», это что, яма?

– Нет, наверное, так называется деревня, – ответила женщина.

– Ям – это маленькая яма, – не унималась девочка.

– Да нет, раньше, в старину, почту возили ямщики, извозчики по-теперешнему. И вот, наверное, в этой деревне они и жили. Поэтому ее назвали «Ям».

Девочка посмотрела вперед на изгибающуюся широкую реку, на странный мост, словно кому-то пришла в голову фантазия отпилить верх зубчатых стен Кремля и поставить вместо парапета. Среди уже поредевшей листвы парка виднелись белые стены имения в Горках.

– Мы едем туда? – спросила девочка.

– Нет, но там, куда мы едем, тоже неплохо.

«Победа» свернула.

Вскоре они миновали темный гулкий скотопрогон, в котором, наверное, никогда не переводилась грязь, и еще через минуту оказались у ворот дачи генерала Лоркипанидзе.

Глеб открыл широкие деревянные ворота и въехал во двор. Амвросий Отарович сидел у крыльца на раскладном стуле. Пластиковый столик жался к стене, на нем высилась стопка столичных газет.

Генерал, стесняясь своего плохого зрения, снял очки и поднялся навстречу Глебу.