Рядом с Числовым стоял плотный солдатик лет девятнадцати и гораздо более умильно, чем пес, поглядывал на тушенку. В руках солдатик вертел маленький радиоприемник. Капитан поднял на бойца невеселый взгляд:
– Ну что смотришь, как мышь из-под веника? Тушенки хочешь?
Солдатик сглотнул слюну, но покачал головой:
– Не… Я не потому, товарищ капитан… Просто я собачий язык изучаю. Я его, товарищ капитан, почти изучил. Еще на гражданке, когда в зоопарке работал…
– В отделе грызунов? – усмехнулся Числов. – За это тебя Грызуном прозвали?
Грызун пожал неопределенно плечами и продолжил свою мысль:
– Между прочим, товарищ капитан, лексика боевых собак очень сильно отличается от лексики, скажем, болонок…
Числов хмыкнул:
– Все как у людей. Тоже – лексика.
– Не все, – не согласился Грызун. – Собака вам никогда не завернет фигу в кармане. Только надо их язык понимать. Вот Рекс, к примеру, ест и прямо говорит: «Говно – ваша тушенка, товарищ капитан. Жир один. Ем исключительно из любви и уважения к совместному боевому прошлому».
Капитан рассмеялся:
– И откуда ты такой умный и грамотный, а, Грызун?
Грызун улыбнулся в ответ:
– А то вы не знаете, товарищ капитан. Из Питера я. За «Зенит» болею. А вы, товарищ капитан, за кого болеете? Давно хотел спросить, а пацаны – кто что говорят…
Числов перестал улыбаться, потер щеку и снова попытался поймать взгляд Рекса. После короткой паузы он ответил:
– А я, друг мой, за себя болею. Причем чем дальше, тем больше.
В этот момент за камбуз заглянул запыхавшийся боец, увидев Числова, он облегченно выдохнул и заголосил:
– Товарищ капитан! Товарищ капитан!
Числов поднял на него глаза:
– Чего орешь-то? Аж пес присел! Ну, я – товарищ капитан… И?…