Мутная история произошла между Дылевым и командиром взвода из числовской роты Володькой Орловым. Как там оно на самом-то деле вышло – сказать трудно, Орлов-то сам особо не распространялся, кое-что как раз на эту тему поведал Числову медик-подполковник в моздокском госпитале как раз перед отлетом Сереги с телом Вити Крестовского в Питер.
А история вышла и впрямь… неоднозначная. Короче говоря, где-то с полгода назад Володьку Орлова крепко обожгло и контузило. Жизни-то, в общем, ничего на самом-то деле не угрожало, но это все потом выяснилось. А сначала и врачи с серьезными лицами бегали, да и сам Орлов замкнулся, озлобился и вообще впал в депрессию и приготовился помирать. Не звонил никому, не писал. Тем более что руки обожжены были. К нему в комнату попал как раз Сашка Дылев – у него-то дела получше были, контузия средненькая, да осколком по кисти практически «погладило». Ну и скорешились они. А у Орлова в Новгороде – жена, девка деревенская, глупая и молодая. Так вот, Орлов то ли в сердцах, то ли, черт его знает, с какой своей мнительности поведал Дылеву, что, мол, точно уже не жилец, и упросил его жену навестить, помочь там страховку получить, ну и вообще… Дыля пообещал. Выписался и уехал. А через пару месяцев поправился и Орлов – ну и махнул домой в Новгород сюрпризом. А там и впрямь «сюрприз» получился – дома он Дылю встретил… м-м… в домашнем очень даже виде. Дылев, правда, письмо показывал, где черным по белому его знакомый отписывал из Моздока, что старший лейтенант Орлов помер: Вовка и сам помнил скончавшегося однофамильца, Орлов ведь в России – фамилия не редкая… Вот такая херня вышла, и вроде как никто в ней и не виноват.
Дылев-то орловской бабе и маленько деньжат подбрасывал – он сам комиссовался и какую-то хорошую работу в Питере нашел. Ну а в Новгород несколько раз заезжал, так сказать, с «шефскими визитами».
Орлов с Дылевым пили всю ночь, а потом еще Санька Володьку в Питер потащил – в Новгород-то старлей больше не заезжал. Что там за загулы у Орлова были в Петербурге – дело темное, однако в Моздок старлей вернулся с недельным опозданием и долго ходил за начмедом, чтобы тот замял его недельное «дезертирство». Уговорить смог только тогда, когда рассказал выпускнику ленинградской военно-медицинской академии всю правду. Ну или всю, что мог. Числову-то подполковник без сердца все это рассказывал, с философской такой мудростью – и уж не для того, чтобы посплетничать. Разливая спирт по минным колпачкам, начмед, грустно улыбаясь, вспоминал, как мудрил с орловскими бумагами, как даже сам писал объяснительную.
– Я этому вашему хлопцу сказал потом на прощание: кого прощать в вашей истории, кого казнить – не знаю. Суди себя, старлей, сам. В восемьдесят шестом в Кандагаре я почти за такое же сам себя не простил.
Что там было в Кандагаре – начмед пояснять не стал, а Числов не стал спрашивать…
Так вот, телефон-то Сашки Дылева Сереге перед убытием в Питер дал как раз Вовка Орлов. Спокойно так дал – сказал, мол, вдруг пригодится. И еще просил передать, если свидеться придется, что не держит он зла на Сашку… А только лучше бы им больше не встречаться.
Интересно, что, по словам все того же моздокского подполковника-врача, Дылев умудрился комиссоваться из армии с гораздо более легкими повреждениями организма, чем у вернувшегося в строй Орлова…
Вот потому и не знал Числов – звонить Дылеву, не звонить… Да и откуда, кстати, позвонить-то можно? Покрутив головой, Сергей вздохнул и вошел в аптеку. Оглядевшись, он деликатно кашлянул, пытаясь привлечь внимание молодой симпатичной дамы в белом халате, что-то разбиравшей за прилавком:
– Э…э…э… Простите… мне…
– Это там, выбирайте, – недослушав, кивнула дама и махнула рукой в большой стеклянный шкаф-стенд, стоявший у окна. Числов машинально шагнул в том направлении и слегка опешил – весь шкаф был заполнен самыми разными образцами коробочек с презервативами и еще какими-то коробочками с женскими контрацептивами. Чувствуя, как краснеет (а как тут не покраснеть, если женщина вполвзгляда на инстинкте ловит внутреннюю, так сказать, «доминанту» молодого офицера), Сергей вернулся к прилавку:
– Э-э… Простите… Вы меня не так поняли… Я хотел попросить разрешения позвонить. Мне очень нужно. Я понимаю, наверное, не положено… Но мне всего один звонок. Короткий…
Дама с интересом вскинула глаза на капитана и искренне прыснула над своей ошибкой:
– Оговорочка по Фрейду… Звонок-то не междугородный, надеюсь?
– Нет, – замотал головой Числов. – На мобильный телефон. Приятель тут у меня… Учились вместе. Только он уже дембельнулся, а я вот…
– Вижу, – кивнула аптекарша, оглядев чистую, но, как бы это сказать, совсем не парадную форму. – Ладно, грех не помочь защитникам-то.
Женщина отошла куда-то и вернулась с переносной трубкой, протянула ее Числову. Сергей начал было набирать номер, но тут его внимание привлек остановившийся за окном аптеки «мерседес», собственно, даже не сам «мерседес», а некая роскошная дама, которую выпускал из автомобиля, открывая ей дверь и подавая руку, водитель. Дама, видимо, увидела на Невском кого-то знакомого и что-то кричала, так и не выйдя до конца из «мерседеса». Она очень эффектно оперлась на приоткрытую дверь и – это бросалось в глаза – демонстрировала себя всему Невскому, при этом «как бы не замечая» прохожих – тех самых, для которых, по большому счету, и предназначалось шоу. Дамочка была хороша – норковая шубка не скрывала, а подчеркивала формы фигуры, нога, поставленная на порожек, эффектно выскочила из разрезов шубы и платья… Водителя Сергей видел только со спины, и спина, как это ни странно, напомнила ему фигуру Дыли. Числов даже хмыкнул – чистая психология, просто ему же и звонит, вот потому и ассоциация возникает…
Аптекарша перехватила взгляд Числова и усмехнулась:
– Знакомая?
– А? Нет, конечно, – мотнул головой Сергей. – Показалось, что парень знакомый… Да померещилось просто.