— Не придуривайся! — пристукнул ладонью по столу Владимир Николаевич. Знаешь, о чем говорю! «Эгина» — картина Рембрандта!
— Ах эта… — понимающе закивал Барон. — Знаю, конечно… Только она ведь, если не ошибаюсь, в Эрмитаже висит… Как же я вам ее организую? Вы на что меня, начальник, подписываете, не пойму я что-то?
— Все ты прекрасно понимаешь! — возбужденно выскочил из-за стола Колбасов. Та «Эгина», что в Эрмитаже, мне без надобности… А вот копию, которую ты на Каменноостровском взял, отдай! И пойдешь домой, слово тебе даю…
Старик помолчал, потом посмотрел на Владимира Николаевича внимательно, с прищуром и медленно, словно размышляя вслух, сказал:
— Копия, значит… Из-за нее, стало быть, весь сыр-бор и пошел? Колбасов ничего не ответил, и Барон продолжил:
— Понятно… Интересно, зачем же вам, начальник, копия эта понадобилась?
Владимир Николаевич закурил, снова сел за стол и помахал рукой, разгоняя табачный дым.
— Это уже другой вопрос…
— Ко мне? — быстро спросил Юрий Александрович, внимательно наблюдая за реакцией опера. Колбасов ощерился:
— Да нет, здесь уж мы как-нибудь без тебя разберемся…
«Не знает!» — понял Барон и едва не вздохнул с облегчением. Выдержав короткую паузу, старик поднял к потолку глаза.
— Предложение, конечно, интересное… Значит, я вам — картину, которую кто-то с чьей-то хаты увел, вы мне — свободу!… Так? Ну а как же мне из Крестов-то найти того, кто вещь взял? Я ведь не экстрасенс, через стенки видеть не умею… Лицо Колбасова начало понемногу наливаться краской.
— Слушай, Барон… Мы оба знаем, кто холст взял… Так что давай без спектаклей… У нас разговор по душам идет, без протокола. Ты старый битый вор, дураком не был никогда, так зачем же сам себе хочешь усложнить и без того непростую биографию? Юрий Александрович улыбнулся одними губами:
— Сложностей мне не надо, только в данном конкретном случае все очень просто: нет у меня того, что вы ищете… Хотя предложение вы мне сделали занятное…
— Вот и подумай над ним на досуге — его у тебя сейчас много будет… — сказал Колбасов, вставая из-за стола и подходя к двери кабинета. — Пораскинь мозгами, Михеев, что тебе интереснее — нам помочь или здесь вшей откармливать… Я к тебе зайду денька через три… Может, принести тебе что? Чайку там, если уж ты не куришь?
— У меня все есть, — покачал головой Барон. — А заходить или нет — это дело ваше…
— Ну как знаешь…
Уже выходя из кабинета, Колбасов вдруг обернулся и с легкой угрозой в голосе бросил:
— Думай, Михеев, думай… А то ведь могут и за тебя все додумать… Здесь и не таких Мефистофелей раскручивали.
Старик улыбнулся. Мефистофель… М-да, неплохо этот Колбасов к разговору подготовился. Второе погоняло Юрия Александровича знали немногие… Так его называли в сложившейся в Ленинграде в начале семидесятых годов группе, получившей позже название «Хунта». Барон тогда изменил своим привычкам и начал работать в коллективе — уж больно идея хорошая была… «Хунта» занималась тем, что обносила квартиры богатых евреев, добившихся возможности выехать из СССР. Адреса клиентов добывались без особых проблем, потому что состояла «Хунта» тоже преимущественно из евреев, Юрий Александрович был в шайке чуть ли не единственным русским… Хорошая была идея… Кто из потерпевших пойдет заявлять в милицию накануне отъезда с билетом в один конец? Заявишь, а тебе выезд задержат, начнут выяснять, каким путем приобретались похищенные предметы… К тому же большинство обнесенных свято верили в то, что кражи — дело рук всесильного КГБ, заинтересованного в том, чтобы ценности и антиквариат не покидали пределов страны… Вот и не жаловались клиенты, считали, что лучше промолчать, дешевле, как говорится, обойдется… Долго и успешно работала группа, а сгорела неожиданно: не учли экспроприаторы одного обстоятельства — того, что среди отъезжающих могут и агенты комитетские оказаться… Вот и нарвались… В ноябре 1978 года поехал Юрий Александрович под Ухту, в Коми АССР. Не так, как раньше, шел он в лагерь — тяжело было на сердце. Раньше он был один, а за несколько лет до того, как «Хунта» запалилась, появилась в жизни Михеева Ирина…
ebooksa