Право, не стоит. Такой билет выпадает далеко не каждому, даже за жизнь. Вам — выпал. Мы не торопим и решение оставляем за вами".
И он принял решение.
Но отлучки в тир не возбранялись, были делом законным: Володя Егоров несколько лет с блеском защита. честь училища в соревнованиях по рукопашке, и, когда он увлекся стрельбой, руководство дало зеленый свет.
А в тот вечер они оказались в тире вдвоем. Созвонились заранее, Наташа сказала, что несколько ребят вместе с ней идут пострелять. Встретив его у остановки автобуса, она несвязно что-то рассказывала… Мария Петровна, уборщица, живущая в комнатке при школе и предупрежденная военруком, открыла им и запустила в подвал. Зажгли свет, установили мишени. Наташа сказала, что ребята придут позднее.
Начали стрелять. Девушка безбожно мазала. Пули с визгом рикошетили от стен.
— Ну не знаю, что такое сегодня. — Дыхание ее было нервным, в горле стоял соленый ком: ну почему, почему он опять не обращает на нее никакого внимания, совсем?
У Володи дело тоже ладилось слабо: пули ложились вразброс. А еще… Было что-то тяжелое в том, что длинный бетонный тоннель убежища отделял их от остального мира… Будто уже навсегда.
Стреляли они по очереди. Настроение девушки все более и более портилось, а Володя… Ему вдруг показалось. что они остались только вдвоем среди чего-то пустого и враждебного, и эти черные, расплывающиеся кружочки — вовсе не мишени, и нужно обязательно попасть, изрешетить их пулями, иначе…
Выстрелы гулким эхом отдавались в бетонном подземелье, и ему впервые пришла тогда в голову мысль: каким бездарным делом они занимаются теперь…
Тренируются… Для чего? Она — для победы в соревнованиях, а он? Если быть честным, он — чтобы… Ну да. Когда-нибудь на месте этих кружочков будут люди, и он, Володя Егоров, станет их убивать.
Стоп! Слов «люди» никогда, никогда не употреблялось при обучении! Находились другие: «гражданское население», «ограниченный контингент», «группа быстрого развертывания»… Не употреблялось почти и эмоциональное «враг», проще и легче — «противник», нечто неодушевленное, почти механическое, слово, к которому так легко прибавить другое — «условный». Ну а если условный, то и занятие, которому его обучали пять лет, — не сама война, а просто игра, как в детстве…
— Все, не могу больше! — Наташа опустила оружие. — Ничего не получается! День, что ли, такой?
— Ничего, он скоро закончится. — Володя глянул на фосфоресцирующий циферблат:
— Уже одиннадцать.
— Ото!
— Так мы пришли почти в девять.
— Ну надо же! Летом всегда так, не угадаешь с этим временем!
— Что-то Марья Ивановна нас не погнала…
— Да она уже спит давно: встает-то в пять.
— Так сейчас каникулы, зачем ей?