Резо потянулся к трубке телефона, но тот зазвонил сам.
— Да? — С полминуты он слушал, потом сказал:
— Пусть войдет и скажет сам. — Поднял глаза на Ахмеда, произнес:
— Твой человек. Волнуется очень.
Через минуту высокий, немолодой соплеменник Ахмеда стоял у стола. Ахмед налил ему пиалу чаю, тот выпил быстро, в несколько глотков, вопросительно поглядел на хозяина. Выбора у того не было.
— Говори, — приказал Ахмед. Тот разлепил губы:
— Товара нет.
Ахмед стал совершенно серым. Резо наблюдал за ним внимательно: нет, он не играет, он действительно ошарашен!
— Проверили? — хрипло переспросил он.
— Да. В контейнере мука, — произнес он и уточнил:
— Пшеничная.
Резо покачал головой, усмехнулся:
— Ай да Никита Григорьевич… Учиться тебе у него надо, Ахмед. Многому. — Неожиданно лицо его стало жестким, глаза вязкими, как ртуть. — Но решение мы приняли. И его нужно выполнять. Тем более повод поговорить по душам с Никитой Григорьевичем веский. Два мешка баксов. Сотенными купюрами. Веский, а, Николай Иваныч? — обратился он к Браслету.
— Он скажет, — хмыкнул тот.
Резо Большой снял трубку, набрал номер:
— Здравствуй, Николай Григорьевич… Да не так уж и давно… Правильно думаешь, дорогой, не понимаю, что происходит, очень поговорить нужно. Жду у себя, дорогой, весь день буду ждать. Спасибо, дорогой. — Кавказец повесил трубку, приказал Браслету:
— Едешь сам. Захвати Константина — он мастер толковать по-горячему. Как только Кит появится, берешь, жестко берешь и везешь в Березняки. Толковать будем. Сделай это хорошо.
— Я сделаю, Резо.
Браслет встал и вышел.
Резо размышлял. Нет худа без добра. Только что Ахмед сидел как именинник: все карты на руках. Теперь… Теперь он, Резо, банкует. Долю Ахмед получит, но совсем не такую, что рассчитывал. А Браслет, он справится. Конторские хороши в «играх», а там, где нужна дерзость…