— Наташ… Я суеверный. Как только…
— А вдруг впереди еще…
— Вряд ли. Думаю, вся группа — человек двенадцать — восемнадцать. И пару засад они наверняка оставили в лесу. К тому же…
— Что — к тому же?
— Только одна засада, у коряги, «стационарная». Первую они выставили, что называется, по ходу пьесы.
— Ну и что из этого следует?
— Ничего. Не говори «гоп», пока… Что это?! — испуганно вскрикнула Наташа, указав на промчавшуюся по земле тень. Потом они услышали гул.
— Вертолет должен уже ждать! С работающим двигателем! — Маэстро выключил рацию, поднялся по лесенке, разместился в кабине двухместного тренировочного «МиГа».
Пилот захлопнул колпак, проследил, чтобы Маэстро надел кислородную маску.
Приказ командира авиаотряда, конечно, закон, но выполнять его можно по-разному.
Пилот очень не любил синепогонников. Ладно, он устроит этому черноволосому весельчаку с ледяными глазами убийцы прогулочку, такую, что при одном слове «самолет» его будет выворачивать наизнанку!
— Готов? — спросил он застывшего на переднем сиденье Маэстро.
— Да.
— Машина — звэрь, слушает, — произнес пилот с нарочитым кавказским акцентом.
— Студэнтка, ка-амсамолка, наконэц, просто красавы-ца, — продолжил шутку Маэстро.
Пилот усмехнулся. Щас будет тебе и студэнтка, и комсомолка, и какао с чаем!
Ха-а-ароший краснодарский!
Взревел двигатель.
19 августа 1991 года, 12 часов 59 минут Пулеметная очередь вздыбила землю перед капотом. Егоров вжал педаль тормоза, машина пошла юзом, замерла, едва-едва не коснувшись смертоносных фонтанчиков.