Повернувшись, Савелов медленно уходит вслед за взводом, а они остаются стоять на каменном гребне.
— Сармат, нас-то за что на этих? — после затянувшегося молчания спрашивает Алан.
Сарматов молчит, смотрит туда, где черным крестом на белой поверхности уплывающей льдины распростерта фигура человека. Алану отвечает Бурлак:
— За что?.. А чтобы, как в банде, кровью нас повязать!..
— И ты согласился, командир?.. — переводит Алан взгляд на Сарматова.
— А кто его согласия спрашивал?.. — усмехается Бурлак.
Сарматов, не сводя взгляда с уплывающей льдины, тихо произносит:
— Крест...
— Что? — в полном недоумении переспрашивает Алан.
— Крест это, понимаете?.. Крест на всю жизнь!.. — тоскливо повторяет Сарматов.
— Да уж!.. — соглашается Бурлак. — Никуда не денешься!..
Алан опускает голову и тяжело вздыхает.
Восточный Афганистан
11 мая 1988 г.
Башмаки оставляют глубокие следы на подталом, рыхлом, точно изъеденном кислотой снегу. Пронизывающий ветер воет, как в аэродинамической трубе. Качается над перевалом нестерпимо яркое солнце, которое, кажется, в этом краю не исчезает за горизонтом никогда.
— Мужики, наденьте маски! От такого солнца ослепнуть можно! — кричит Сарматов растянувшимся цепочкой бойцам и встряхивает висящего на нем и Прохорове американца: — Полковник, закрой глаза, они тебе еще понадобятся!..
— Ты уверен? — хрипит тот.
— Глаза — зеркало души, их беречь надо! Без них кто ее, душу твою, увидит?..
— Избавь, майор, от русских разговоров о душе и смысле жизни! — брезгливо передергивается полковник.
— Избавляю... Кстати, мы с тобой нигде раньше не встречались? Мне порой кажется... — задумчиво произносит Сармат.
ebooksa