Ливень закончился так же неожиданно, как и начался. А Сарматов и Шальнов все тащатся по предрассветным джунглям.
— Угораздило, мать твою! — скрипит зубами Сарматов. — Теперь с переломом ключицы недели три валяться придется.
— Откуда ты, командир, знаешь, что у тебя перелом ключицы? — удивляется Шальнов. — Рентгеновской установки я здесь вроде не наблюдаю...
— Я, знаешь ли, врачом мечтал быть, а пришлось вот наоборот...
— Ничего, командир, до свадьбы заживет!
— До чьей свадьбы? — переспрашивает Сарматов, морщась от боли.
— Моей. Вернусь — потащу Ленку в загс. Так что приглашаю в свидетели!
— Тихо, Шальнов! Ни звука! — шепчет Сарматов. — Кажется, сейчас нас пригласят в другое место.
На тропе человек десять — в закамуфлированных касках, с винтовками М-16 на изготовку.
Молодой краснощекий офицер оглядывает приближающихся и с сочувствием спрашивает:
— Есть проблемы, парни?
— Все в порядке, сэр! — отвечает Сарматов. — В темноте напоролся на что-то. Во Вьетнаме бывали передряги и посерьезнее...
— Сэр, у нас есть джип, но дороги так развезло...
— Так дотопаем. Не найдется ли у вас глотка виски?
Один из «беретов» с готовностью протягивает флягу, подмигнув Сарматову, говорит:
— Я воевал под Луан-Прабангом, но эти салаги нас не поймут...
— Ну и пошли они в задницу!.. — взрывается Сарматов.
Сделав большой глоток, он протягивает флягу «берету». Тот сует ему ее в карман, улыбаясь, говорит:
— Она тебе сейчас нужнее, парень!
— Ладно, сочтемся! — кивает Сарматов, и они с Шальновым идут мимо расступившихся коммандос.