— Теперь слушай меня внимательно, — сказал ему Панфилов. — Сейчас ты умрешь. Отнесись к этой мысли спокойно, потому что это неизбежно, ничего не изменишь. Но перед тем как умереть, ты скажешь несколько слов в адрес того человека, который послал тебя сегодня убить Лилию Николаевну Воловик. Ты меня слышишь?
Начнешь говорить с фразы: "Сейчас я умру.
Мне выстрелят в затылок..
Дальше говори все, что тебе захочется сказать твоему хозяину Единственная просьба к тебе, не забудь сообщить Глебу Абрамовичу, что мы очень серьезные люди и требуем к себе такого же очень серьезного отношения. Ты все понял? Пока ты говоришь, я буду слушать. Когда замолчишь…
Панфилов не договорил, но Зверев и так все понял. Он наклонился к протянутому ему Макеевым диктофону, прижался к нему губами и заговорил невнятной скороговоркой, которая постепенно замедлялась и вскоре превратилась в протяжный речитатив:
— Глеб Абрамович! Сейчас я умру!
Мне…
Зверев споткнулся на следующем слове, оглянулся на Панфилова и тут же продолжил:
— ..выстрелят в затылок. Я был идиотом, Глеб Абрамович, когда согласился на вас работать. Нужно было послать вас…
Зверев опять судорожно оглянулся на Панфилова и спросил:
— Можно матом?
— Как душа просит, — сказал тот, — так и говори. Душа-то хоть какая-то есть у тебя? Вот и вспомни о ней. Самое время…
— Нужно было послать вас на х.., вместе с вашими деньгами! — продолжил Зверев. — Сам бы пробился, без вас!.. Это из-за вас мне пришлось встретиться с этими сумасшедшими! Спешу вам доложить, задание ваше я не выполнил, Лилия Воловик жива и не знаю даже, где она находится, я ее не видел. Кроме двух уродов, которые меня сейчас убьют, я никого не видел…
Я ничего не смог с ними сделать. Глеб Абрамович, это очень серьезные люди. С ними лучше вообще не связываться, а если уж связались, то лучше выполнить все их требования, поверьте мне, покойнику…
— Молодец, — сказал Панфилов и выстрелил Звереву в затылок. — Очень хорошо все сказал. Лучше, наверное, и не скажешь.
Сняв с убитого наручники, Макеев с Панфиловым поместили тело на одну из лавочек. Издали казалось, что человек просто присел отдохнуть и задумался. Только когда подойдешь вплотную и посмотришь на обезображенное выстрелом лицо, поймешь, что задумался он навечно.
— Все, Костя, — сказал Макеев, засунув диктофон в карман и усаживаясь за руль своей «шестерки». — Дело сделано. С исполнителем разобрались. Теперь нужно отправить его предсмертное послание заказчику. Пора бы и с Глебом Абрамовичем выяснить отношения.
— Давай-ка сейчас домой, Сашка, — сказал помрачневший вдруг Панфилов и сплюнул в окно. — Противно все это. Ассенизатором себя чувствуешь. Словно дерьмо лопатой разгребаешь.
— Пока есть дерьмо, — усмехнулся Макеев, — кому-то приходится его разгребать.
Мы сами с тобой это выбрали. Нечего жаловаться.
ebooksa