Заманчивая мишень,

— Забудь о нем и убирайся отсюда! — рявкнул завотделом.

Дверь захлопнулась.

Завотделом неторопливо заговорил:

— Пепси, я наверняка потом пожалею, но договоримся так: ты уволена. Официально.

— Черт!

— Неофициально, если хочешь раскручивать этот свой бредовый материал, раскручивай. Но я не даю тебе такого задания. И ничего об этом не знаю. И не желаю слышать, если ты не найдешь чего-то посущественнее. Если найдешь и это окажется весьма значительным, то даже президент компании примет тебя обратно с распростертыми объятиями.

— Если больше никто из репортеров не станет заниматься аспектом Освальда, то договорились.

— Пепси, это строго между нами. Я забуду об этом, едва ты выйдешь на улицу.

— Мне потребуется мини-камера, — отозвалась девушка.

— Я отправлю ее тебе на квартиру с посыльным. Но оператора у тебя не будет.

— Ничего. Я заставлю работать с ней своего ассасинолога. Надо только знать, куда ее наводить. Это все равно что вести машину.

— Я прощаюсь с тобой. Пепси. Разве только ты совершишь чудо.

— Совершу, не беспокойся.

Глава 17

Римо и Чиун, сидя на ковре в номере отеля «Уотергейт», ели из картонных коробок купленный навынос рис и тихонько беседовали. Сундуки Чиуна покоились на большой кровати.

— Папочка, — протянул Уильямс, — я больше не хочу быть ассасином.

— Почему? — негромко спросил кореец.

— "Ассасин" в этой стране бранное слово.

— В этой стране не умеющая петь певица-блондинка получает громадные деньги только за то, что устраивает из себя публичное зрелище. Так что ничего удивительного тут нет.

— Я бы заплатил Медузе, чтобы она не публиковала книги с фотографиями, на которых запечатлена обнаженной, — согласился Римо.