Ошибки не могло быть. Оператор повернулся, чтобы заснять укрытие снайпера на крыше научного центра за четыре секунды до первого и единственного выстрела. Он заранее знал о покушении. Сигналом ему послужило открытие дверцы лимузина. Логичного объяснения этому непрофессиональному поступку не было. Харолд В. Смит вновь перемотал и остановил пленку. Стал прокручивать ее кадр за кадром. Но ни на одном не просматривалось лицо этого человека. Угадывалась только густая щетина на его пухлых щеках. Глаза под бейсбольной кепочкой с надписью «Л. А. Доджерс» закрывали темные очки. Он был неузнаваем.
— С какой стати человеку снимать убийство, если он является одним из заговорщиков? — пробормотал Смит.
Логического ответа не находилось, поэтому он вынул пленку и сунул в черную пластиковую коробочку. Выйдя в коридор, он сообщил слонявшейся без дела Пепси Доббинс:
— Эту пленку я конфискую.
— Которую? — спросила девушка.
— Соображения национальной безопасности не позволяют мне ответить на вопрос, но вот вам расписка.
Взяв ее. Пепси кивнула:
— Желаю удачи.
Смит, не ответив, вышел из здания.
Когда он скрылся. Пепси прошипела:
— Засняли его?
— Да, — ответил Щеголь Фезерстоун, вылезая из-за ряда стальных картотечных ящичков. — Снимал через щель. Надеюсь, получится неплохо.
— Посмотрим, что скажет мой магнитофон.
Пепси стала слушать в записи, как Смит вставляет и вынимает пленки.
— Он просматривает кадры, отснятые непосредственно перед убийством того агента, — протянул Щеголь.
Затем послышался кислый голос Смита:
— "С какой стати человеку снимать убийство, если он является одним из заговорщиков"?
— Что бы это значило? — задумчиво произнес Щеголь.
— Давайте выясним, — предложила Пепси. — У нас есть дубликаты всех пленок.
Они прокручивали пленку, перематывая ее перед самым звуком выстрела ровно столько времени, сколько, судя по магнитофонной записи, перематывал Смит.