Против лома нет приема

Конечно, первое, что ему пришло на ум: Полина — самое главное лицо этого «бал-маскарада», а может, даже и его скрытый организатор. Теперь его вовсе не смущало, что Полина до самого прибытия на теплоход напоминала бедную овечку, обреченную на заклание, а тут резко изменилась и принялась командовать крутыми мужиками. То, как бабы умеют играть разные роли, он уже знал на примере Даши. С другой стороны, если Вася с катера «Светоч» или его боссы заплатили за нее сто тысяч баксов, то, наверно, знали, за что платили. То есть Полина представляла собой какую-то ценность в бандитском мире, может быть, даже не меньшую, чем Аня Петерсон со своими компьютерными прибамбасами и заморочками. Та, последняя, тоже знала себе цену, но особо не наглела. И вела она себя в основном спокойно, хладнокровно и, что очень важно, — почти одинаково во всех ситуациях независимо от степени их остроты. Полина же поначалу ахала и охала, тряслась и стучала зубами, а потом вдруг резко оборзела. Либо ее первоначальная робость была вполне искренней до того момента, пока она не узнала о себе нечто важное, либо все ее поведение до посадки на теплоход было загодя срежиссированной игрой. Впрочем, могло быть и не так. Например, во время беседы с Патимат и Асият Полине дали какие-то инструкции, как себя вести… Тогда получалось, что весь этот спектакль был разыгран для того, чтоб каким-то образом охмурить Юрку. Но зачем его охмурять, хрен поймешь. Что можно взять с Тарана, который, как ни крути, всего лишь пешка, которая ходит только прямо и бьет только наискосок?

Впрочем, чем внимательней вспоминал Юрка все, что произошло с того момента, как Полина в обществе братков Зуба появилась на квартире Сметаниных, тем больше находил всяких нестыковок в логике, которые легко опровергали версию насчет того, что события эти представляли заранее обдуманный спектакль.

Ясно ведь, что если б Таран с самого начала пошел на квартиру к Гене, то мог бы уйти минут за двадцать до того, как туда прибыла Полина. Это раз. Во-вторых, он вполне мог бы и не тащить ее на дачу к Фроське на машине Суслика. Мог просто-напросто связать и оставить с Гениной мамой дожидаться приезда милиции. В-третьих, Полина, находясь на «Светоче», никак не могла знать, что. он остался в живых при взрыве. В-четвертых, он сам потащил ее через канаву на дачу, где пришлось встретиться с Магомадом и племянницами. В-пятых, они могли бы и не проспать так долго, а просто уйти еще до приезда нового хозяина.

Нет, речь о спектакле могла идти только с момента отплытия теплохода, хотя и тут возникала масса сомнений. Буквально за несколько минут до того, как Магомаду позвонили и сообщили об аресте или задержании Зуба с братвой, тот полоскал мозги Тарану насчет того, что на дачу вот-вот может ворваться СОБР, что Коля его совсем зажал и так далее. Да и потом он утверждал, что ему очень сложно выбирать, с кем дружить, с Колей или Птицеловом. И вдруг очень резко принял решение отправить Юрку с Полиной в «свадебный круиз». Ни фига не поймешь!

За пять минут, которые прошли с того момента, как Алик вышел из каюты, а потом вновь вернулся, приведя с собой двух мордоворотов в тренировочных костюмах, Таран, конечно, ни до чего не додумался.

То, что Алик пришел не один, как это ни удивительно, Юрку даже обрадовало. Может, он позвонил Магомаду по спутниковому и доложил, что тут молодежь какие-то нездоровые финты выкидывает. А дядюшка, выслушав доклад, сдвинул седые брови и сказал: «Цх! Значит, им комфорта не хватает, говоришь? Пусть они свои сексуальные проблемы с крысами в трюме решают!»

Соответственно Алик понял, что Полина блефует и ни о чем он, как она обещала, «сильно не пожалеет». Вот и пришел со жлобами, чтоб спровадить их в «менее комфортное место».

Но он опять не угадал.

Алик, ни слова не говоря, подошел к Юрке и защелкнул ему браслетку на левом запястье.

— Как договаривались, — сказал он, указывая Тарану на стул у окна. Смотреть будешь оттуда…

Юрка поглядел на жлобов и подумал, что лучше не упираться. Такие амбалы и его самого отдрючат без проблем. Утешился тем, что Полина себе выпросила еще то развлечение: эти гориллы ее пополам разорвут, если разойдутся…

Он покорно уселся на стул и дал пристегнуть себя к батарее.

— Включите лампу, пожалуйста! — скорее потребовала, чем попросила Полина. — И поверните ее так, чтоб она светила на меня и на этих мальчиков…

Когда Алик исполнил это распоряжение, Полина сказала ему тоном злой барыни времен крепостного права:

— А теперь — пошел вон!

И этот самый крутой Алик, который, несомненно, даже в отсутствие жлобов мог неплохо надавать Полине по щекам за такое невежливое обращение, повернулся как ни в чем не бывало и вышел за дверь. Жлобы, как это ни странно, тоже никак не отреагировали, хотя могли бы, наверно, хотя бы удивиться. Вообще для таких верзил, которых привели в каюту, где находилась голая девица с не самыми плохими формами, причем объяснив, какую они должны выполнять задачу, они вели себя более чем скромно. Стояли как столбы, даже на диванчики не присели.

ЖУТКАЯ БАБА!

Башка у Тарана лихорадочно соображала. То, что Полина будет вытворять с этими бугаями, его особо не волновало. Блин, что же тут за спектакль придумали? И самое главное — для чего? Чтоб убедить его, будто Полина — некая тайная королева преступного мира? Или, быть может, тут, на теплоходе, едет некто более солидный, кто должен в этом убедиться? К примеру, какой-нибудь агент спецслужб, у которого в этой каюте установлены прослушка и видеокамера? Но ведь если так, то весь «инструктаж», который Алик давал Юрке и Полине, тоже был прослушан и записан. И тогда этот самый гипотетический агент запросто поймет, что ему лажу вкручивают… Между тем Полина начала командовать жлобами:

— Что стоите, козлы вонючие?! Раздевайтесь! За «козла», как известно, принято отвечать. За это в приличных местах могут и «пасть порвать и моргалы выколоть». Стерпеть такое от какой-то девки?! Даже Таран, который не считал себя связанным блатными понятиями, да и вообще не причислял себя к бандитам в полном смысле слова, наверно, сделал бы Полине замечание. Но эти-то — громилы настоящие! — почему-то стерпели. И, не выказав никакого неудовольствия, покорно стали раздеваться. Причем, как это ни удивительно, без каких-либо шуточек-прибауточек, похотливых хихиканий и издевательских реплик в адрес Тарана. Они раздевались быстро, но не потому, что жаждали посерее сцапать Полину в свои мохнатые лапищи, а потому, что опасались вызвать ее гнев. Это было «четко видно по их взволнованным рожам.

— Быстрее, быстрее! — поторапливала Полина.