— Все затраты на ваше лечение компенсирует правительство, — улыбнулся Брайт. — Это был приятный сюрприз. Правда, теперь мы, по заданию правительства, обязаны препроводить вас в один из военно-морских госпиталей.
Сейчас мы оценим вашу транспортабельность и после консилиума с военными скорее всего с вами распрощаемся. Скажу вам без особого стеснения, что нас это очень устраивает. Наша клиника никогда не нуждалась в таком наплыве чиновников, агентов секретных служб и полицейских. Последних, правда, не пускают дальше внешней стороны нашего забора, но они обложили лечебницу по периметру и отгоняют от нее журналистов, которые, как всегда, что-то разнюхали.
— Интересно, — спросил я скорее сам у себя, чем у доктора Брайта. — Почему они меня раньше не забрали?
Доктор развел руками и странно подмигнул. Ему явно не хотелось говорить лишнее. Впрочем, он тоже только догадывался, но точно не знал. Мне догадаться удалось не больше, чем через минуту, все-таки во мне сидел 30-летний.
Военные интересовались, выйду я из комы или нет. Тащить меня в свой госпиталь было рискованно и накладно: по дороге я мог отдать концы, и все затраты пошли бы прахом. С другой стороны, ничего страшного в моем пребывании у Брайта, пока я находился в коме, не было. Наверняка в палате где-то стояли микрофоны и телекамеры. Во всяком случае, их должны были поставить. Сестрица никому ничего не говорила и даже не успела выйти из палаты, не нажимала никаких кнопок, а Брайт уже тут как тут. Конечно, он сидел где-то там, откуда мое поведение было прекрасно видно. Может быть, что сидел и не он, а профессионал из какой-нибудь спецслужбы, но, заметив начало моего пробуждения, приказал доктору отправиться в палату.
Еще минуту спустя мне пришло в голову, что вообще никакой лечебницы Брайта не существует в натуре, все россказни о том, что сюда меня привезла «скорая», — брехня чистой воды, а я давно уже нахожусь в госпитале, причем не военно-морском, а каком-нибудь цэрэушном. Может быть, что и про месяц в коме мне тоже соврали — для того, чтобы успокоить. Я же знаю, что мозги у меня работали, хоть путались, но работали. Я был и Брауном, и Родригесом, и Коротковым, там мешалась настоящая реальность и придуманная, но мозги работали. И все их биотоки, или что там еще, приборы, которые вокруг меня, наверняка фиксировали. Как там этот ящик называется? Энцефалограф, что ли?
А раз мозги работали, то вполне мог включиться и язык. Он мог заговорить и по-английски, и по-русски, и по-испански с хайдийским акцентом. И Коля Коротков мог засветиться. Само собой, это должно было привлечь внимание. Если об этом не знали раньше.
Но они могли знать, а могли и не знать… Пришла сестра и принесла ланч. Доктор Брайт сказал:
— Желаю вам хорошо подкрепиться!
Сам подняться я не мог. Сестра, обдав меня симпатичным ароматом духов, приподняла изголовье, поставила поднос с ланчем на съемный столик и стала кормить чем-то с ложечки. Руки у меня тоже не действовали. Пальцы шевелились, а вот двинуть рукой (и ногой тоже) я не мог.
Чем меня кормила сестра, я не запомнил. Потому что размышлял. Кто думал, Браун или Коротков? Похоже, оба. Во мне шел скрытый от чужих глаз диалог, не спор, не перебранка, а обмен мнениями между двумя «я», Брауном и Коротковым. Между тридцатилетним матерым убийцей и двадцатилетним парнишкой, которого лишь немного подучили для настоящего убийства, но реально никого не убившим.
«Не боишься, что нас отравят?» — спросил Дик.
«А что, могут?» — Коле стало страшно.
«Думаю, что нет. Прикинем: если мы были в коме или хотя бы без сознания, то отравить нас или иным способом умертвить было куда проще. Значит, до какого-то момента мы нужны в живом виде. Знать бы только кому…»
«Наверное, цэрэушникам вашим…»
«А почему не кагэбэшникам?»
Коротков удивился, для него этот поворот был как снег на голову.
«Но мы же все-таки в Майами прилетели, а не в Адлер».
«Ты полагаешь, что КГБ в Америке не работает?»
«Наверно, работает, но утащить человека в аэропорту, среди массы народа, в присутствии полиции, таможни, иммиграционной спецслужбы. Там небось и ФБР с ЦРУ паслись, и еще кто-нибудь».
ebooksa