Матиас некоторое время не сводил с собеседника глаз.
— Я не люблю этого слова. Свидетели нам не нужны. Тебе нужен нал?
— Да, и много. — Адамский назвал сумму. Матиас коротко покачал головой:
— Только не ошибись.
Он устроился поудобнее на диване, положив ногу на ногу, и слушал Адамского. План, рожденный в его аналитической голове, Алексею Михайловичу понравился. И даже сумма, которую запросил на это мероприятие Адамский, в этот раз ему не показалась большой. Если акция выгорит, он может рассчитывать на премиальные. Как всегда, рассчитывал на них и майор Косоглазов. Он же майор-секретарь, а теперь еще и свидетель.
— Стечение некоторых обстоятельств позволяет убрать майора и не навести подозрения на нас. В общем и целом я остался доволен работой парней Виктора Семенова.
Матиас кивнул. Семенов возглавлял службу наружного наблюдения. А вообще похвала из уст Германа прозвучала намеком на дополнительное вознаграждение.
— Они выяснили следующее, — продолжал Адамский. — Три дня назад майор Косоглазов подрезал на перекрестке «Жигули» шестой модели, в результате его джип «Паджеро» получил серьезные повреждения. Майор поставил его на ремонт, а сам пересел за руль «Тойоты», принадлежащей шурину. Последний имеет три машины и две квартиры.
— На чем он нажился? — мимоходом поинтересовался банкир.
Герман пожал плечами:
— Какая разница. Меня устраивает любая сфера бизнеса косоглазовского родственника. А нынче в любом бизнесе есть трения, конкуренты и их зубы.
— Про зубы я знаю больше тебя, — медленно и со злостью напомнил банкир. — Что еще?
— Еще конкретная работа: завтра Косоглазов едет в Чехов к матери. А сегодня...
— Сегодня приезжает Руслан Гареев, — снова напомнил Матиас. И рассмеялся. Руслан был наполовину ингушом, наполовину чеченцем. Ходячая боевая единица расколовшейся республики. — Когда мы впервые встретились, — вспомнил банкир, — он рассказывал, как в детстве его по-русски кормили с ложки: «За маму, за папу».
Этот разговор имел прямое продолжение. За маму Руслан совершал теракты в Чечне, а за папу-ингуша — в Ингушетии. За всех вместе — на всей беспредельной территории России. Он был близок к террористу №1, который допрыгался на минном поле, но с успехом прихрамывал в ту же Ингушетию мочить плохих «мусорных» ингушей и принимать помощь от хороших. Ему было тридцать пять. Высокий, сильный, сухопарый, светловолосый. Возглавлял боевой отряд при министерстве экономики Чечни, держал под рукой до тридцати наемников — как чеченцев, так и «пришлых», к которым относились дагестанцы, русские, арабы. Все прошли хорошую подготовку в диверсионных лагерях и в любую минуту были готовы к работе.
Руслан приехал в Москву на второй день после звонка от банкира и первым делом отправился в его офис. Хотя была мыслишка позвонить в проездные ворота Боровицкой башни, залечь под парапетной стенкой и устроить подошвенный бой, обстреливая все, что находится на уровне брусчатки.
— Как такое могло произойти? — спокойно спрашивал Руслан банкира. «Прибор-Экспорт» контролировали боевики министра экономики Чечни, заинтересованного в поддержке столичных управляющих компаний Матиаса. Руслан Гареев лишь присутствовал на переговорах с держателями акций. Хотя в дальнейшем все рассчитывали поучаствовать не только в восстановлении нефтепровода, но и в законной прибыли от перекачки «черного золота», заключая, правда, фиктивные договора на долевое участие.
Поучаствовали. Все. Скопом.
— Что мы можем сделать? — спрашивал Руслан. — Кого поддавить?
— Никого, — уверенно отвечал банкир.