Чтобы сдать документацию в штаб.
Артемов подстегнул себя: надо работать быстро. Так быстро, чтобы не подключать к этому делу военную контрразведку.
Читая личные дела спецназовцев, изучая их характеристики, всматриваясь в лица на фотографиях, Артемов снова пришел к выводу, что начинать следует именно с капитана Шарова, поскольку официальная миссия полковника ГРУ — это проверка исполнения приказа начальника Генштаба. А капитан — старший двух групп, принимающих участие в учениях вновь создаваемого подразделения. Вполне естественно и логично поинтересоваться у него планами, расспросить о каждом бойце, заодно узнавая много нового и о самом капитане. Потому Артемов решил побеседовать с ротным немедленно. Чем черт не шутит, может, Шаров уже готовится к встрече с проверяющим.
19
За десять минут до прибытия поезда «Самара — Оренбург» Червиченко и Косицин закончили и мнимый ремонт «КамАЗа», и действительную работу с дополнительным баком; теперь, чтобы оперативно достать из тайника оружие, понадобится всего минута. Стемнело. Василий отогнал грузовик в конец поселка. Редкие машины, брызжа дальним светом, проносились мимо.
Магазин был всё еще открыт, освещенная часть дороги неплохо просматривалась с того места, где остановился «КамАЗ». За пять минут до прибытия 630-го вспыхнул ярким светом прожектор, установленный у окна диспетчерской, вслед за этим раздался торопливый голос, усиленный динамиком: «630-й „Самара — Оренбург“ прибывает на второй путь». И еще раз.
— Сегодня много на Заливной выходят, — заметил проводник, открывая дверь и выглядывая наружу. Затем обернулся на молодых людей, заполнивших тамбур. Среди них особо выделялась натуральная блондинка с длинными ресницами и смуглянка лет восемнадцати-девятнадцати. Воскресенье! Однако он попытался угадать: — Свадьба?
Соблазнительные губы Греты Брасас слегка приоткрылись в улыбке:
— Похороны.
Проводник промолчал; а про парней с кавказской внешностью подумал: «Осели...» Таджикские, абхазские, осетинские, чеченские семьи — уже не редкость в райцентрах Самары, Оренбурга, Орска. Еще пара «семей» — это проводник, бравший деньги за проезд, помнил точно — выйдет в Немчанке.
Наконец поезд остановился, и проводник посторонился, пропуская пассажиров.
— Вот они, — Червиченко указал на неясные тени, появившиеся со стороны пустыря.
— Вижу, — отозвался Косицин. Он палкой приподнял полог и удерживал его, пока товарищи залезали в кузов. В знак приветствия и успешного завершения очередного этапа операции он подставлял ладонь свободной руки и ощущал на ней жгучие товарищеские шлепки: один, второй, пятый... седьмой... И еще пяток приветствий ждал его в Немчанке.
А в кузове вполголоса боевиков поздравляли арабы.
Адлан Магомедов не спешил за товарищами. Еще в поезде он принял решение вооружиться не в Немчанке, как планировал ранее, а в Заливной, поскольку любая случайная или закономерная встреча с патрульными сулила лишь одно. И это была единственная, наверное, оплошность командира террористической группы. Однако, как известно, ошибка — это то, что не исправлено. А поправить всё буквально на ходу было плевым делом.
Четверо боевиков встали цепочкой и передавали оружие, которое Василий Червиченко доставал из тайника. Эта простая работа заняла ровно три минуты.
Когда «КамАЗ» подъехал к Немчанке, поезд «Самара — Оренбург» уже ушел. Впереди отчетливо, как в горах, виднелся красный свет семафора. Последние пять боевиков примкнули к товарищам. Теперь отряд Адлана Магомедова был укомплектован полностью. Почти полностью. Не хватало одного человека.
Червиченко подогнал «КамАЗ» вплотную к трактору «Беларусь». За забором просторного добротного дома — одного из двух, стоящих на южной стороне от железной дороги, — дала знать о себе собака. Она умудрилась пролезть под воротами и встречала непрошеного гостя, натянув длинную цепь, громким лаем.
На стук в ворота и лай собаки долго никто не отзывался. Наконец на крыльце появилась фигура хозяина — лет пятидесяти на вид. Седая голова Бориса не прикрыта, на острые плечи наброшена телогрейка, в руках сигарета.