Спецкоманда №97

Гады! Они лазили в мою тумбочку и прочитали мой дневник! Ладно бы там ребята из нашего седьмого экипажа. Нет — из «тройки». Дитмар, который гнил с головы (у него любой безобидный порез гноится), светился от счастья. Он дал отмашку, и третья лодка, выстроившись в шеренгу, радостно продекламировала:

"Я в спеццентре «Дельта»! Я Земля — Воздух — Море! Я — Вездеход!"

Бараны!

А Дитмар похлопал меня по плечу и предложил поменять мой позывной на «Луноход». Ну что ответить такому кретину? Здорово! — говорю. Ты молодец. Бинты смени, мудила, весь гноем пропах.

И вообще Дитмар — болтун, каких свет не видывал. Мюнхгаузен, короче. Не успел бросить якорь в «Дельте», как начал заливать, что его девчонка — фотомодель. Я у него спрашиваю: где она снималась? В каком журнале? Он — индустриальная тайна. Я ему говорю: в милиции твоя фотомодель снималась: сначала в фас, потом в профиль. И в журнале отметили. Вот и вся твоя уголовная индустрия.

В «Дельте», конечно, слабаков по рукопашному нет, а Дитмар вообразил себя асом. Он раздул свои широкие, как у зулуса, ноздри и поднял кулаки: «Слабо?» И, не дожидаясь моего согласия (я бы еще подумал как следует, драться с ним или нет), попер на меня. Он хотел уделать меня сильными размашистыми ударами сбоку. Но я-то отступал! Крюки хороши на противоходе, а вдогонку — нет. Вдогонку лучше быстрого прямого ничего не придумаешь. И я отрывался от напора Дитмара за счет быстрого шага назад. И уже приметил, что соперник прет на меня с большим наклоном. Да, видно, каспийские язвы — не главные недостатки поволжского немца. Но останавливаться было нельзя — сразу нахватаешь мощных ударов. Поэтому я сделал больше: резко сблизился с немцем. Я двинул его коленом в солнечное сплетение, схватил поперек туловища и бросил через себя с прогибом. И уже на полу — вроде как нечаянно — съездил ему локтем по тыкве. Я изначально не хотел крови, поэтому поступил вполне по-вегетариански.

И тут в барак вошел Колчин. Сегодня он снова отчебучил на своих занятиях. Тема была — «Хранение продуктов питания». Создание аварийного запаса пищи, говорит, устраняет у человека страх умереть голодной смертью. Я сник. Грустно как-то стало. Даже увидел себя без этого самого запаса: на лице страх написан, а навстречу идет, пошатываясь, тощая голодная смерть.

Рассказал также, как подготовить к хранению рыбу и дичь. Когда рыба высохнет, говорит, побрызгайте на нее соленой водой. Я спрашиваю: «А если соли нет, то чем на нее побрызгать?» А он словно и не слышит моих дельных замечаний и переходит к копчению. Мол, чтобы подготовить рыбу к копчению, надо отрезать голову и вынуть хребет. Прямо садист какой-то.

Короче, Колчин вошел в барак и глянул на злого Дитмара, который лежал на полу. Спросил: мол, что это вы, курсант Дитмар, делаете в нижнем партере? Хоть и «псих», а с юмором, он даже поднял глаза на воображаемый бельэтаж: не оттуда ли вы свалились, Кусок Гнилого Мяса? Перевел взгляд на меня. Надо было что-то отвечать. Конечно, голосок у меня не как у «Глюкозы», но получилось похоже: «ОРЗ валит с ног, товарищ капитан». Колчин как-то по-детски предложил: «Помиритесь». Меня это, понятное дело, блокировало. Я протянул Дитмару свой мизинец: «Ты прости меня, малыш, ду-ду, ду-дуру».

Мне натурально зааплодировали.

Наши в зале!

Глава 10

Десант из прошлого

Москва, Кремль,

7 июля, понедельник

Александр Петрович Паршин долго смотрел на подарок тульских оружейников и недоумевал по поводу чьей-то неукротимой фантазии. «Подношение» балансировало на грани «города и деревни»: блестящий от гордости медный самовар, за плечами-ручками которого пристроились, крест-накрест, две медные же винтовки. А носик этого шедевра представлял собой загнутый книзу ствол пушки, словно он расплавился от «горячительного» напитка.

«Долой оружие?» — подумалось Паршину. Он то ли хмыкнул, то ли крякнул и велел отнести непонятный символ в «запасник». Дары нынче уже не те, что раньше, подумал генерал и отчетливо представил себе алмазный трон, который преподнесли армянские купцы Ивану Грозному в надежде, что царь разрешит им беспошлинную торговлю. Собственно, нечто подобное просили и современные тульские «мастера».

Работая в кремлевской администрации, генерал-полковник запаса Александр Паршин мог коллекционировать цитаты, периодически появляющиеся в прессе в его адрес[11]:

«От человека, занимающего такую должность, зависит много. В ней очень много символов и функций».

«Персона закрытая и оттого кажущаяся некоторым чуть ли не зловещей».