Алексей улыбнулся, обернувшись назад: за лодкой над кильватерной струёй протянулся шлейф черного дыма. По нему стопроцентно можно определить, кто экономит на бензине.
– Здорово идем, а? – Они шли на Приветливый, чтобы по просьбе Шамиля Наурова забрать с острова какое-то оборудование. Его, по словам незнакомого парня, оставили на пирсе. «Может, еще какое-нибудь оружие нашли?» – предположил Булат.
Только они стали забывать об этой истории, как снова, будто наяву, перед глазами встали мрачные стены бастиона, оружие, капитан Санников, которого словно подменили – куда-то подевалось его простецкое выражение лица, вместо него появилось командирское высокомерие.
Булат частенько подумывал над тем, чтобы пойти в милицию. Ему-то ничего не будет, а вот Лешку могут посадить, ему уже восемнадцать. Да еще Санников припугнул: мол, за такие вещи спецслужбы в живых не оставляют.
С одной стороны, наивными показались слова капитана, а с другой, слышался в его голосе упор на Алексея как на подельника.
А Булат снова подкинул идею: мол, узнал дядя про их выкрутасы и решил на месте преступления вправить им мозги.
«Чего гадать? Поехали», – распорядился Гальчиков.
– Они? – Лече Дугушев из-под припухших век наблюдал за «Крымом», лодчонкой, конечно, не для моря. – Мотор горит, что ли, не пойму...
– На соляре прут, – догадался его сосед Аслан Гумиста, с насыщенного коричневого цвета глазами навыкате. Он был худ, желчен, страдал язвой и оттого был нервным и нетерпимым. Когда его желудок взрывался острой болью, он готов был убить кого угодно: врача, аптекаря, подругу – за ее сочувствующий взгляд, собаку, которая, будто предчувствуя приступ хозяина, зaбивaлась в угол...
– Они, – подтвердил Уваров, следуя курсом «Крыма» и быстро нагоняя его. Обернулся назад: от берега отошли достаточно далеко, но можно еще дальше, придется подстегнуть пацанов.
Катер Алибека качнулся на волне, обходя «Крым». Рулевой, поравнявшись с лодкой, энергичным жестом указал направление и, надрывая голосовые связки, крикнул:
– Давай вперед, пацаны! Дядя вас заждался.
Друзья переглянулись, еще не замечая между двумя парнями Шамиля Наурова.
Роскошный катер тем временем сбавил обороты и шел вровень с «Крымом».
– Леша, разворачивайся. – У Булата неожиданно пересохло во рту: он увидел, кто и в каком положении находится на кормовом диване катера. – Разворачивайся, – снова повторил Булат онемевшими губами. Кожа на его мальчишеском лице натянулась, приобретя восковой оттенок. Таким же бледным и испуганным был и Мишка.
Алексей, остро почувствовав ответственность за младших товарищей, искал выход из тупикового положения. И не находил его. На «Вихре»-тридцатке от стосильного мотора, разгоняющего катер до шестидесяти километров, не уйдешь, он в два с лишним раза быстрее. И до берега далеко.
Гальчиков обернулся: берег удалялся все дальше и дальше. Он сидел высоко, как и многие на подобных лодках, глядя поверх ветроотбойного стекла.
Алексей резко развернул лодку, надавил на рукоятку газа, удерживая ее рукой – последний зубчик был сломан, – и катер пошел чуть быстрее.
– Не успеем, Леша. – Булат, сидящий рядом на переднем сиденье, бросал взгляды то на дядю в лодке, то на далекий берег. На парней старался не смотреть.
Парнями их сложно было назвать. Всем чуть за тридцать, кроме пассажира на переднем сиденье, тот выглядел на сорок. Один из них по виду неповоротливый, с мясным загривком. Рулевого звали Алибеком, приятели часто видели его в поселке.