Андрей слушал молча, изредка кивая головой. Его слегка сощуренные глаза, указывающие на недоверчивость, постепенно приобретали прямо противоположный оттенок.
Главное он понял. Впрочем, стержневых моментов было много, взять хотя бы вооружение с базы, которое словно прокляли, заклеймили печатями, скрепили подписями, просто продали вместе с бойцами спецназа, – вооружение, благодаря которому остался жив Марковцев, но распрощался с жизнью Родион Ганелин.
– Меня не покупали, – подходил к концу Марковцев, – я сам продался. Выбор был небогатый: с деньгами человек урод, без денег – калека. Что лучше, а, Андрей?
Овчинников пожал плечами: не знаю. И добавил:
– Я понял одно: лечить тебя бесполезно.
– В точку попал. Поможешь мне?
В сложившейся ситуации Андрей, словами Марковцева, – «враг моего врага» (Шестакова), значит, его друг и союзник. Эта старая истина редко подводила тех, кто следовал ей.
– Чем помочь? – спросил Овчинников.
– Я строил на тебе определенные планы. Не шантаж – дважды на одном я никогда не останавливаюсь. Материальная заинтересованность. По всем банкам разослали номера купюр, из тех денег, что доставили мне на борт самолета. Допускаю, что процентов пять, от силы десять успели переписать. За этот список я готов был расплатиться с тобой: за каждую «засвеченную» купюру – «чистую».
– Но денег-то у тебя нет, – заметил Овчинников.
– Они у моего партнера. Мы договаривались залечь на дно, подождать, пока поиски немного поутихнут, пока с тебя слезут – хотя бы Шестаков со своей бандой.
– Не говори при мне его имени, – попросил Овчинников. И его глаза, способные, казалось, менять цвет, снова сузились.
Марк очень точно выразился – Шестаков со своей бандой. Такое определение не подходило к преступной группе Марковцева, но, как трафарет, точно накладывалось на сотрудников «проблемного» отдела во главе с начальником. Марк выглядел человечнее, что ли. Урод он или калека, говоря его словами, но все же человек.
– У Кости два пути, – продолжил Сергей, – обратиться за помощью к своему приятелю в банк, с которым он планировал ограбить его, или к тебе от моего имени, следуя намеченному плану.
– Сколько вы собирались выжидать?
– Минимум месяц, – ответил Сергей. – Костя остался один. Он хорош, когда ему отдают четкие распоряжения. То, как он управился со мной и Валей Мезенцевым, по большому счету требовало от него лишь отваги, от сообразительности ничего не зависело. Сейчас же он попал в трудное положение, когда нужно принять взвешенное решение. Инструкции живут в нем крепко, он автоматически выдержит срок в тридцать дней, да еще прихватит недельку, перестраховываясь: Я знаю людей такого типа, они не самостоятельные, ими нужно руководить. Короче, Андрей, кроме процентов, о которых я говорил, за Костю я отдам тебе половину всей суммы.
– Тебе можно поступить проще – подежурить у дверей «Мегаполиса» или СИБМира самому или передоверить это дело... – Овчинников глянул на Скворцову, – офицеру ФСБ.
Марк покачал головой:
– Я не могу разорваться. Я в розыске, а у Кати работа в управлении.
– Он может обратиться в другой банк?