Группа особого назначения

— Да хоть в Штаты звони.

Кавлис набрал код Москвы и семизначный номер.

26

Михаил Зенин смотрел телевизор — и уснул. Руки лежат на подлокотниках кресла, голова запрокинута, храпит так, что в серванте звенят фужеры. Богатырский храп, как и положено бойцу бригады «Черные беркуты». Правда, теперь Михаил — бывший боец, спать стал в три раза больше, есть — раза в четыре. И мать кормит его чуть ли не из ложечки, боясь спросить, когда он устроится на работу.

Господи, думала она, хоть бы снова в бригаду не попал. Когда он дома — на душе спокойно. Лидия Сергеевна готова была на вторую работу устроиться, если б представилась такая возможность, но постаралась бы оставить сына дома.

Двадцать шесть лет Мишке, а трясется за него как за маленького. Уходит вечером: «Когда придешь, сынок?» — «Откуда я знаю, мам? — басит от двери. — Сегодня, наверное».

На той неделе Зенин познакомился с девчонкой и повел ее в ночной клуб. А у девушки до Михаила парень был — то ли из какой-то бандитской группировки, то ли одиночка, — но тоже борзый. И встретились они. Полулюбовный треугольник. Одиночка с поцелуями полез к девушке, норковой шапкой боднув на Зенина:

— Твой дружок?

Она от него отбивается, он что-то продолжает бормотать ей на ухо.

И снова:

— Твой дружок?

Как будто Зенин дворняга последняя.

— Да, — говорит Михаил, — я Дружок. А ты бы лучше себя обнял, а то рассыплешься.

Одиночка долго «въезжал». Наконец «въехал». Сбегал куда-то за другом. И нет чтобы попросить выйти, прямо у столиков потасовку затеял. Зенин сломал обоим носы, и они с девчонкой ушли. Правда, местные охранники попытались остановить Михаила, но он отвел одного в сторонку, о чем-то коротко поговорил с ним, и им разрешили выйти.

И вот сейчас ему снится девчонка: хрупкая, тоненькая, как кукла Барби. Но пока яхту не просит, одевается сама — в свое же.

— Миша... Миша, проснись.

— А? — Зенин долго смотрел на мать. — Что такое?

Мать боялась подобного звонка, но он все же прозвучал в тиши их квартиры. Что последует вслед за этим звонком, одному только богу известно.

— Тебе Николай Александрович звонит.

— Кто это? — не понял Михаил.