Стоящий позади нее Гарольд Броньола не отрывал взгляд от клубившихся на экране огромных облачных масс.
— Откровенно говоря, это зрелище нисколько меня не утешает, — упавшим голосом произнесла Роза.
Глава федеральной полиции искоса взглянул на нее и заметил, с какой тревогой она наблюдает за экраном.
— Как вы думаете, сколько времени есть еще в его распоряжении? — вдруг спросил он.
— Гораздо меньше, чем вы полагали, когда знакомили его с предстоящим заданием, — ответила она, не отрывая взгляда от экрана. — Ураган движется гораздо быстрее, чем предполагалось.
Они находились в оперативном зале в компании с Бланканалесом и Шварцем, которые, несмотря на снедавшую их тревогу, внешне старались казаться спокойными.
— Мы же не знали, что ураган направится на юг, — заметил Броньола почти извиняющимся тоном.
Роза резко обернулась. В глазах ее сверкнули искорки гнева.
— Даже если бы вам было об этом известно, вы бы все равно приказали ему отправиться туда!
Броньола кивнул:
— Да.
— Неужели этот проклятый Лакония так важен для вас?
— Дело не в самом Лаконии, а в той информации, которой он располагает.
— Вы хотите сказать, что она важнее, чем жизнь Мака Болана?
Броньола заметил, что Роза с трудом сдерживает слезы. Она страстно любила Мака, и он это знал. Впрочем, это ни для кого не было секретом. Гарольд испытывал страшную неловкость от того, что косвенным образом стал причиной ее страданий. Но, в конце концов, он тоже любил Болана. Конечно, это было совсем другое чувство, но все равно для него было вовсе не просто приказывать Болану в очередной раз рисковать своей шкурой. Но, увы, когда занимаешь такой пост, иногда приходится наступать себе на горло. Особенно тогда, когда просишь других — своих подчиненных или друзей — отправиться на задание с ничтожно малыми шансами на успех... А Болан для Гарольда значил гораздо больше, чем просто друг.
Роза тронула Гарольда за руку.
— Извините меня! — печально вздохнула она. — Я задаю вам дурацкие вопросы.
Броньола ласково похлопал ее по руке.
— Ничего, Роза. Я хорошо понимаю, какие чувства вы испытываете.
В разговор вступил Бланканалес: