Субботний шабаш

— Ты хочешь сказать, что...

— Да, конечно, я имею в виду Тузов. Когда-то Барни нашпиговал это здание микрофонами, как булку изюмом. Именно Омега покончил с этим. Спроси Билли Джино. Он больше меня знает о той истории.

— А где Билли?

— Полагаю, внизу. Здоровается с твоими людьми. Ты же знаешь Билли: «братья» для него — все.

— Да, конечно. Он хороший парень, — проворчал Минотти.

— Кстати, Марко, мне надо поговорить с Грацци. Будь добр, передай Билли, что я хотел бы переговорить и с ним, хорошо?

Минотти кивнул и пошел дальше, свистнув своих ребят. Что-то здесь дурно пахло. Что-то не клеилось, не сходилось... Чувство тревога действовало на нервы, вызывало у Марко непреодолимое желание кого-нибудь ударить и таким образом дать выход своему недовольству.

Да, что-то здесь действительно было не так.

Глава 15

Болана всегда удивляло, какие шутки играет над людьми их восприятие. Всего лишь три дня назад он стоял лицом к лицу с Марко Минотти в трейлере возле Уайт Сэндса. Конечно, совсем в другой позе, но, тем не менее, нос к носу и при этом разговаривал с ним в течение нескольких минут.

Вскоре после этого Минотти выяснил, что под маской таинственного «архитектора» Уайт Сэндса скрывался не кто иной, как Мак Болан. Впрочем, справедливости ради Болан должен был признать, что та роль, которую он играл в Уайт Сэндсе, существенно отличалась от его нынешней роли. Кроме того, человек, по сути дела, видит не только глазами, которые являются лишь своеобразными объективами, а самим мозгом, который воспринимает постоянно меняющуюся цветовую гамму, игру светотени и формы и, преобразуя ее в сложный образ, придает ему конкретный смысл.

Поэтому в кабинете Минотти увидел главным образом то, что ему показали. Болан мастерски воспользовался игрой света и тени, а также несовершенством такого органа человеческого восприятия, как глаза.

По расчетам Мака выходило, что шансов на успешный исход операции у него не больше пятидесяти процентов. Он чувствовал, что Минотти вышел от него обеспокоенный и терзаемый сомнениями. Конечно, его не удастся дурачить до бесконечности. Но Палачу все же не хотелось давать Марко лишнего повода для подозрений.

Поэтому, когда Лео вошел в кабинет, Болан сказал:

— Дела неважные, дружище. Я проигрываю. Сколько там пушек снаружи?

Таррин ответил, не скрывая волнения:

— В вестибюле сейчас около двадцати вооруженных мафиози. Полагаю, столько же наберется по всем этажам. Но что еще хуже — приехал Грацци со своей собственной охраной: человек тридцать, не меньше. На то, что они нейтрализуют друг друга, рассчитывать не приходится, хотя, конечно, настали смутные времена для проверки семейной благонадежности. Все стали нервные, как черти. У меня закрадывается такое чувство, что Марко не слишком-то доверяют. И если это действительно так, то можешь себя представить состояние Грацци, у которого еще меньше полномочий. Мне трудно сказать, какой оборот примут дальнейшие события. Единственное, что я знаю наверняка, — Марко настроен на сотрудничество. Он в открытую предлагает сделки, пуская в ход весь свой шарм и силу своего убеждения, которые свойственны только ему одному. Но он страшный псих, сержант, об этом все знают. Пожалуй, в этом твой единственный шанс. Я не знаю, каким образом ты выберешься отсюда, разве что они перестреляют друг друга.

— Что ж, это мысль, — задумчиво пробормотал Болан.

— Да, у меня для тебя есть еще кое-что. Не знаю, каким образом это тебе может помочь, но...

— Что? — тихо спросил Болан.