Его звали Герасим

— Катя! — ору я через комнаты. Девушка выбегает на мой крик с побелевшим лицом. «Болван! Нельзя ее так пугать», — ругаю себя за несдержанность.

— Извини, Катюша, — говорю, понизив голос, — с моим хорошим знакомым случилось несчастье. Нам нужно срочно ехать к нему.

Возникает предположение, что с историком расправились обозленные лотерейщики. Катя, не произнеся ни слова, идет собираться. Я вижу, как у нее прыгают губы. Она вот-вот заплачет. Надо же так довести девчонку. Ну, бля, я еще доберусь до этого засранца Белого, он у меня, паскуда, почернеет, не успев посинеть.

Паршиво, что звонок из госпиталя наверняка зафиксирован людьми Валерия Константиновича. Черт с ним.

Выходим на улицу. Небольшим приборчиком у меня в руке дистанционно сканирую машину на всех возможных частотах, таким образом проверяю, не прицеплены ли к «БМВ» начиненные толом или пластитом «подарки». Нет, пока — порядок. Проверяю, подойдя ближе, под капотом, возле выхлопной трубы, колеса. Все чисто. Катя, поняв смысл моей возни вокруг машины, тихо говорит:

— Я могла бы тебе и так сказать, что с машиной все в порядке. Опасность не здесь, но где-то рядом…

Открываю дверцу и помогаю ей сесть в машину.

— Я, как ты, привык все сам, — смеюсь я.

Катя кисло улыбается, устраиваясь в кресле впереди, нервно одергивает юбочку. Захлопнув за ней дверцу, обхожу капот «БМВ» и вдруг слышу сзади рев автомобиля. Выработанная за долгие годы реакция заставляет меня броситься на асфальт. Чпоканье выстрелов из автомата почти не слышно — оружие снабжено эффективным глушителем, и удары тяжелых пуль по стоящим у тротуара автомобилям гасятся шумом городского транспорта с Невского проспекта. «Глок» уже у меня в руке, и автомобиль с киллерами, еще не успев поравняться со мной, получает порцию горячего свинца. Лежа на боку, дырявлю обшивку черного «мерседеса» с московскими номерами, проносящегося мимо. Окно правой передней дверцы открыто, но стрелка в нем нет, я застрелил сначала его, и только потом — водителя. Раздается страшный грохот врезавшегося в стену автомобиля. На улице визжит какая-то женщина, вторя ей, заголосила еще одна. Вскакиваю на ноги. Вижу бледное лицо Кати за лобовым стеклом «БМВ». Рывком открыв дверцу, прыгаю за руль.

— Как ты? — смотрю на девушку.

— Н-н-нормально… — заикаясь, отвечает она.

Включаю двигатель и срываю машину с места. Нужно быстро уходить. Игра пошла такая, что живым в ней места почти не остается.

Влившись в поток транспорта на Невском, сворачиваю на Садовую и, немного проехав, торможу. Выйдя, быстро осматриваю машину. Дырок от пуль в корпусе нет. Только одна задела левую фару, — стекло дало трещину. В общем и целом «бээмвушка» не пострадала, но все равно нужно срочно ее сменить. Еду на улицу Пестеля и сворачиваю на Моховую. Завожу автомобиль в один из дворов. Оставив Катю в машине, снова выхожу на Моховую. Нахожу таксофон и набираю номер. Разговор занимает минуту. Замечаю пеший патруль из трех милиционеров, они шустро сворачивают во двор, где я оставил машину. Полицейские, конечно, уже имеют описание некой «БMB», в которой уходит опасный преступник, и заметили мою тачку, похожую как две капли воды на разыскиваемую. Нагоняю их. У одного милиционера за плечом висит короткоствольный автомат. Они приближаются к машине. Катя сидит к ним спиной. Я понимаю, что в боковое зеркальце она видит приближающихся полицейских. Или, может, чувствует? Не важно. Важно успеть их догнать. Десять шагов до цели, семь, пять…

Милиционер, шагающий чуть позади остальных, начинает оборачиваться. Самый дальний от меня что-то передает по рации. Тот, кто обернулся, тянется к кобуре с пистолетом, он инстинктивно почувствовал опасность. Его товарищ с автоматом тоже пытается схватиться за оружие, но… Никто из них ничего не успевает. Наводя ствол «Глока» то на одного, то на другого, приказываю:

— Руки! Лечь!

Они послушно, даже слишком резво, выполняют команду. Просто физически ощущаю, как уходят драгоценные секунды. Совсем рядом — на Литейном — Главное управление МВД. Патрульные были только что на связи. Накрыть здесь могут элементарно. С Катей мне не уйти. Да и совершенно не хочется вступать в огневой контакт с парнями из милиции. Быстро разоружаю полицейских и привожу рацию в негодность. Вырубаю всех троих. Извините, ребята, так надо. Катя стоит возле багажника «БМВ», прижав руки к груди. Она по-прежнему бледна, но, кажется, начинает привыкать к тому, что происходит. Разряжаю автомат и милицейские пистолеты, зашвыриваю обоймы подальше в глубину двора.

— Быстро уходим! — говорю Кате. Из окон за нами следят любопытные, и можно не сомневаться, что кто-то уже торопится набрать номер телефона дежурной части ближайшего полицейского участка.

Выскакиваем на Моховую. Кто придумал эти дурацкие туфельки на шпильках? Наверное, тот, кому никогда не приходилось уходить от погони. Катя подворачивает ногу и цепляется за рукав моего пиджака.

Напротив через дорогу парень садится в белую «девятку». Подбегаю к машине и рывком выбрасываю его из салона. Хлопок ладони по затылку, — и парень без сознания валится к моим ногам. Катя уже без всяких приглашений забирается в машину рядом со мной. Кроме запаркованных возле тротуаров, других машин поблизости не видно. Где-то на параллельных улицах уже воют полицейские сирены. Выруливаю на Пестеля и еду не спеша в сторону Летнего сада.

— Через мосты нас могут не пустить, — вдруг говорит Катя, совершенно спокойно глядя на дорогу.