— Да ладно тебе, — продолжал натиск Антон, — за что тебе пять лет? Сам сдался, никому вреда не причинил, в самоходе — считанные часы, дезертирства не повесят. Остается только хищение оружие, но это же в состоянии аффекта, вызванного сообщением из дома. И в конце концов сдашься-то ты сам, можно сказать, вернешься с повинной. Нет, Петрушин, по-моему, даже дисбата тебе не видать! Хотя поговори с прокурором, — спохватился Антон, — у нас же связь с ним! Набрать номер, он тебе все популярно и объяснит, а?
— Наберите!
Сергей соединил солдата с военным прокурором гарнизона. Они о чем-то долго разговаривали, вернее, говорил прокурор, Петрушин больше слушал.
Наконец солдат отключил телефон.
— Ну и что тебе сказали? — спросил Антон, сделав знак Бережному приготовиться. Еще неизвестно, какое будущее обещал прокурор солдату и не толкнет ли этот разговор Петрушина на агрессивные действия?
— Сказал, что если добровольно вернусь в часть, то могу отделаться и административным наказанием, в порядке исключения.
— Ну вот! А ты — пять лет, вертолет, деньги. Свобода, она, брат, дороже всего, запомни это! А твоей неверной невесте я лично письмо напишу, где отмечу тебя, как геройского парня, выполняющего сложнейшие задания в тылу чеченских боевиков. Пусть сравнит со своим фермером!
Петрушин засомневался:
— А прокурор не обманет?
— Нет!
— И вы напишете письмо?
— Сказал же? Ну давай автомат, и пойдем отсюда.
— Прокурор сказал, что я сам должен сдать оружие.
— А кому ты его сдать должен, кроме своего непосредственного командира, чудила?
Петрушин протянул автомат Антону.
— Ну пошли, Коля? Про бутылку спросят, скажи — разбилась, хорошо?
— Хорошо! — впервые с момента побега улыбнулся солдат.
Они начали спускаться по лестнице. Петрушин неожиданно спросил:
— А как, товарищ капитан, закончилась ваша встреча с патрулем?
— Ты о чем?