— Серег? Пойдем в палатку?
— А чего в ней делать?
— Здесь торчать лучше?
— Ладно, пошли! Нажраться, что ли?
— Ты же на войне не пьешь?
— Вот то-то и оно! А то усюсюкался бы сейчас влом, и пошло оно все на…
Офицеры покинули плац и вернулись в свою палатку, легли на кровати. Спать не хотелось, не хотелось ничего, лишь бы время шло быстрее. Уж начать бы марш! Все легче было бы.
В своем кабинете на подмосковной даче, глядя в окно, со стекла которого стекали капли мелкого, нудного, затяжного дождя, генерал Василько тоже торопил время.
И также думал, быстрее бы все началось! И началось так, чтобы остановить начавшееся было невозможно. Он закурил. Несмотря на доклад Маркова, сообщившего, что Яковлев ведет себя спокойно, выполняя задание без каких-либо эксцессов, строго по плану, не было уверенности у генерала в полковнике. Не было! Мог тот сорвать операцию! Что-то в его сознании за последнее время изменилось, и как бы в самый ответственный момент он не сдал назад, последствия чего могли быть катастрофическими, и в первую очередь для него, генерала Васильке.
Что-то подсказывало генералу, что необходим дополнительный страхующий ход, лишивший бы Яковлева всякой воли к сопротивлению и неповиновению. И этот ход Василько нашел.
Он вызвал к себе одного из своих прямых подчиненных и верных ему людей, майора Ганина.
Тот явился тут же.
— Ганин! Быстро узнать, где сейчас находится дочь полковника Яковлева. О телевидении ты знаешь! Быстро, майор!
— Есть!
Через пятнадцать минут последовал доклад:
— Товарищ генерал, дочь Яковлева, Ольга, на работе, у себя на студии.
— Прекрасно! Бери с собой двух ребят. Ждать ее выхода, подобрать момент и произвести захват. Доставить девочку сюда, ко мне!
Майор спросил:
— Если с ней кто-нибудь будет?
— Тебе свидетели нужны?