— Нет, — возразил тот. — Я должен ему в глаза посмотреть… — Посмотришь потом, — решительно ответил Голубков. — Не забывай, что ты теперь вновь в команде. Здесь есть кому в глаза смотреть и без тебя. Сергей, объясни ему.
Пастух поднялся из своего угла.
— Он прав, Коля. Мы только-только тебя нашли. Не хотелось бы, чтобы ты загнулся от воспаления легких. И потом, без легких на саксе ведь не слабаешь, а?
Так что отправляйся ты болеть. Это приказ.
Трубач упрямо переводил взгляд с одного на другого. Потом махнул рукой и рассмеялся:
— Ну, черти!.. Уговорили. Мне, ребята, и впрямь хреново… Я ж еще не отошел от ранений. Старик Сульхи хоть и великий лекарь, но все же не волшебник… — Ну вот и славно, — обрадовался Голубков. — Я тебя, Ухов, определю в знатный госпиталь. Там тебя подлечат. Отоспишься. Отдохнешь… — Только разрешите в самом начале все же поприсутствовать, — добавил Трубач. — Я больше вас общался с Коперником, вдруг да буду полезен.
— Согласен, — кивнул Голубков.
Тут дверь распахнулась, и на кухню ввалились Док, Боцман и Артист. Друзья прибыли в Москву еще вчера вечером, так что успели даже отдохнуть.
— Можете нас убить, но мы его упустили, — с порога сообщил Артист. — Эта сволочь идет по трупам.
— Садитесь, — строго приказал Голубков и через полминуты начал:
— Да, Коперник идет по трупам, и через сутки к ним может прибавиться еще несколько миллионов человек.
— Я так и думал, — серьезно произнес Док.
— Коперник в Москве и настроен решительно. Чтобы не быть голословным, прошу внимательно прослушать запись моего разговора с ним. Потом буду готов к обсуждению.
С этими словами Голубков включил стоящий на столе диктофон.
Запись разговора:
— Голубков на проводе… — Рад, что довелось вновь с вами поговорить, Константин Дмитриевич.
(Голос Коперника внешне спокоен, но в интонациях проскальзывает какая-то напряженность.) — Коперник?! Хорошо, что вы, Сомин, решили сами выйти на нас. Ваши действия в Двоегорске бессмысленны… — Перестаньте, Голубков!.. Это лирика.
— Вы офицер, так имейте мужество признать свое поражение!
— Я имею мужество оставаться в живых. Вы лучше других знаете, что я уже труп. Слишком много я смогу рассказать.
— Приходите, и управление обеспечит вам безопасность.