— Разрешите, Чапай? — спросил я той модификацией своего голоса, которая ближе всего к писклявой немощи. Барсика, баб и начальство мне уже не обмануть, но для остальных образ занудливой малявки можно исполнить. — Времени на то, чтобы успокоить дыхание, может не быть. А у нас с Барсиком два ПТУРСа, компьютер, аккумулятор, ПУ — пусковая установка, камера и личное оружие. Плюс условия пересеченной местности в темном лесу и сборка комплекса в потемках под кустом.
Наш Чапай машинально обернулся на Катка, но тот подчеркнуто с интересом уставился в карту, будто впервые ее видел. Давал майору шанс проявить свой командирский гений.
— Так. Хотите сказать, что вдвоем не справитесь?
— Почему? Справимся. Только к утру. — И уж чтобы совсем быть понятным, занудливо добавил:
— Вероятно, объект за это время уедет.
Я не стеснялся поиздеваться над начальником, потому что хотел выглядеть для окружающих писклявым умником-занудой. Таких не любят, с такими общаться стараются поменьше и следят за ними только в силу общей необходимости. И если Лапиков вдруг решит проявить бдительность, по отношению к израненному недомерку она очень будет походить на мстительность.
— Дело в том, что первоначально ПТУРС должен был быть в основной группе, — зачем-то начал оправдываться хренов Чапай. — Так сколько, по-вашему, нужно людей?
— Для переноски... — Я начал поучающе загибать пальцы, едва удержавшись, чтобы не загундеть: «пегеноски». — Аккумулятор и камера — один человек, компьютер — второй, снаряды — третий, ПУ — четвертый. Для сборки и соединения, пока я буду наводить и вводить в компьютер абрис местности, понадобятся трое. Мне в переноске участвовать нельзя, чтобы потом руки не дрожали.
Никто не выглядит идиотски, как командир, который только что подробно изложил диспозицию, оказавшуюся ни к черту не годной. Раз Чапай оскандалился, то почти каждый — кроме дам, которые молчали с серьезными минами, — решил предложить свою версию. Полчаса шел базар о том, кому что нести, где кому стоять и что делать. Я по ходу дела подбавлял жару, внося раздор ехидством и занудством. Нет, кроме шуток. В какой-то момент мне даже стало обидно: такая операция и так бездарно организована. Музыканта коробит от фальши даже его конкурентов. Но, с другой стороны, люди, способные организовать покушение как следует, как правило, ими почему-то и не занимаются. Такой парадокс. Может, они и так, без покушений, счастливы? Но дрязги за столом — это еще сущие цветочки. Ягодок мои соратники вкусили, когда мы начали тренироваться подносить-подключать, вставляя разъемы на ощупь, как бы в полной темени. А ведь в реальности мало вставить, компьютер не баба, там еще и винтики нужно прикрутить. Тонкой маленькой отверточкой.
В итоге, когда пришло время обеда, мои помощники были взмылены и злы на меня, как собаки. Солдатский ум короток. Он хоть и знает, что чем тяжелее в учении, тем легче выжить в бою, все равно к практической реализации этой мудрости относится без восторга. Готов довольствоваться простым «сойдет».
Это интернационально. Вот почему противней сержанта-погонялы, в роли которого я выступал, человека нету. А Каток прохаживался по лужайке возле взлетно-посадочной полосы, где мы тренировались, смотрел, как я выслуживаюсь, и радовался. Только вот где, в какой стране этот аэродром, на какой он базе, российской или иностранной, я догадаться никак не мог. Да мне это было и без разницы. Кому бы ни принадлежали окружавшие базу горы — не мои они были. Не мне и в их дележе участвовать.
Посторонних разговоров между нами почти не было.
Только Барсик, когда помогал выбрать в гараже аккумулятор, напомнил:
— За мной должок, Муха.
— Я не настаиваю, можешь забыть.
— Не-ет, не забуду!
В общем, не расслабляйся, мол...
Дурачок, да у меня и так зуб на зуб не попадает.
Потом Майор, по возрасту и комплекции не иначе как капитан, а по повадкам — лихой каратист, спросил меня заговорщически:
— Тебе сколько посулили?