Автономный рейд

— Согласен, — сказал Док. — Ну что, рулим к метро?

Мы выбрали подходящий момент, и возле «Сухаревской» он прижался к бровке, а я метнулся в арку, где «Медицинская газета». Я уже столько раз пользовался тамошним хитрым проходом, что, хотя до сих пор не читал этого издания, абсолютно уверен в его важности и полезности.

В метро, а также в иные публичные места, включая общепит, мне с, возможно, черт-те чем в кейсе соваться было никак нельзя. Даже при наличии глушилки. Так что через полтора часа я основательно задубел, петляя в своей хилой замшевой курточке по дворам. Я ж не планировал работать на свежем декабрьском ветерке — как-никак собирался лететь на юг. Кстати, я бывал в молодости в Грузии. Ох и хорошо же там! Тепло и весело. Правда, это было еще в советские времена. И летом.

Нет-нет да и мелькала у меня малодушная мыслишка вызвать на связь генерала Голубкова, дабы прибегнуть к помощи родного УПСМ. В конце концов, мы их столько раз выручали, почему бы и им мне не помочь? Но тошнее всего для меня была мысль о том, что все мои теперешние действия и мучения основаны фактически на мнении собаки! И если эта сука Регина, предположим, напустила туману, решив по-легкому срубить полсотни баксов, то я-то в каком виде окажусь?

Приходилось выкручиваться в одиночку.

Глава вторая. Генерал Голубков и УПСМ

В то время, когда замерзший Муха слонялся по вечерней Москве, в Управлении планирования специальных мероприятий (УПСМ) заканчивалось совещание начальников отделов. Шло оно на втором этаже скромного особнячка, якобы принадлежащего небольшой коммерческой фирме «Контур». Но и здание, и само управление могли называться как угодно. Например, «Управление поставками смазочных масел» или «Комитет независимого туризма». Суть бы от этого не изменилась. УПСМ было спецслужбой, независимо от ФСБ и ФАПСИ предоставлявшей администрации президента информацию, которая могла улучшить управление страной. А еще УПСМ по приказу Самого или по собственной инициативе вмешивалась в определенных случаях в ситуации, которые представляли угрозу России.

Начальник УПСМ генерал-лейтенант Александр Николаевич Нифонтов, заканчивая совещание, сделал паузу и с легким вздохом объявил:

— Товарищи офицеры, вынужден вас огорчить. И прошу проинформировать своих подчиненных, присовокупив, что только крайняя необходимость вынуждает меня на этот шаг. Денежное довольствие за декабрь будет выплачено в половинном размере. То же самое за январь.

В узком зале вокруг широкого и длинного овального стола сгустилась тишина. Почти все присутствующие уже знали о предстоящем. На то они и разведчики, чтобы знать о событиях заранее. Но все равно многие надеялись, что уж перед Новым-то годом их эта неприятность минует.

— Это связано с тем, — выложив самое трудное, Нифонтов почувствовал себя свободнее, — что нам необходимо срочно закончить работы по экранизации здания. А бюджетное финансирование практически заморожено. Вам не надо объяснять, как важно обезопасить наши компьютеры, наши собственные системы связи и прочую электронику. Посему уверен, что вы и ваши люди правильно поймете ситуацию. Даю слово офицера, что в феврале — марте все задолженности будут погашены. Причем с учетом инфляции. Вопросы есть? Все свободны, Голубкову остаться.

Мрачновато покидали подчиненные Нифонтова защищенный от всех видов прослушивания зал для заседаний. Генералу-то что — он проинформировал их и забыл. А им еще смотреть в глаза своим подчиненным. И так же сухо, делая вид, что ничего особенного не случилось, сообщать, что праздник у них будет куцым. А после Нового года вообще придется опять жить, занимая у гражданских знакомых. А потом начальникам отделов предстояло самое тяжкое: прийти домой и там доложить женам и тещам, что надо затягивать пояса.

Причем женам и тещам не объяснишь, что их деньги уйдут на меры по безопасности от ЭМБ, к тому же эта новая напасть — электронно-магнитные бомбы — секретна. Придется мямлить что-нибудь об общей экономической и финансовой напряженности в стране.

ЭМБ — это в принципе простые устройства, которые могут мощным бесшумным и невидимым импульсом не просто стереть все данные из имеющихся в радиусе сотен метров компьютеров, но и полностью вывести их из строя. А в компьютерах УПСМ много чего такого, что обеспечивает безопасность страны и стабильность ее руководства. Допустить их повреждение — значит нанести урон в тысячу крат больший, чем стоит надежная экранизация помещений, где установлены основные серверы. Притом что погибшие уникальные данные в деньгах можно оценить лишь весьма приблизительно: ведь многое из того, что хранится в этих компьютерах, оплачено усилиями суперагентов УПСМ, их здоровьем, а иногда и жизнями...

Но все равно, единственное, что облегчало душу покидавшим помещение офицерам, — это уверенность, что и сам генерал-лейтенант выпишет себе такую же неполную получку, как и всем прочим. Утешение слабое, но все же лучше, чем никакого...

Нифонтов же, озвучив неприятное решение, тут же о нем совершенно забыл. Он считал, что всякая служба чревата лишениями. Как на фронте случается и поголодать из-за перебоев в снабжении, так и спецслужбистам не зазорно на время ужаться в получке. Поэтому реплика генерал-майора Голубкова его в первый момент озадачила:

— И как же ты, интересно, собираешься компенсировать инфляцию? — спросил начальник оперативного отдела УПСМ. — Да тебя финансовое управление с дерьмом за это смешает. Нет ведь правительственного разрешения на сей счет...

— Инфляцию? Какую инфляцию? — недоуменно спросил генерал-лейтенант. — А-а, ты еще об этом. Очень просто. Кто-то из наших обратится в суд. И суд меня обяжет выплатить задолженность с учетом инфляции. Никакая ревизия не придерется!

Нифонтов был горд своей идеей, но Голубков снова удивился:

— В суд? Военнослужащий? И кто ж на это решится?