— Если там тоже будет охрана, — сказал Фрост, — то нам придется как-то решить эту проблему. Мне нужно поговорить с Мандефом так, чтобы никто не помешал.
— А что ты хочешь с ним сделать?
— Приставить пистолет к голове и попросить быть со мной откровенным. Что мне еще остается?
— Ты убьешь его?
— Нет. Зачем? Я ведь добрая душа, но он-то этого не знает. Надеюсь, что увидев мою одежду, мое лицо, мою повязку и мой браунинг, он подумает, что это не шутки.
— А если он все еще находится под воздействием наркоза?
Фрост вздохнул.
— Тогда придется отменить наше мероприятие. Будить его у меня нет времени. Ну, шевели ногами.
Они быстро поднимались по лестнице. Лифтом капитан решил не пользоваться, а эскалаторов в турецкой больнице не было. Впрочем, их Фрост тоже не любил. Наконец они преодолели последний пролет, и капитан осторожно выглянул из-за угла. Несколько секунд он обозревал окрестности, а потом повернулся к девушке.
— Готова?
— Как всегда. И не забывай — ты мне нравишься.
— Опять за свое?
Фрост вышел из-за угла, сделал несколько шагов и осторожно надавил на ручку белой двери, которая и вела в отделение интенсивной терапии, где находился раненый журналист. Дверь поддалась.
Капитан вошел в нее и посмотрел направо. Никого. Потом повернул голову налево. В этот же момент голову повернул и охранник, который там стоял. Их взгляды встретились. Турок не пошевелился. Фрост обезоруживающе улыбнулся и спросил:
— Вы, наверное, хотите знать, что я тут делаю?
Охранник все никак не мог разобраться в ситуации.
— Понимаете, — продолжал Фрост, — я сейчас объясню. Дело в том…
Мужчина наконец опомнился и потянулся к пистолету, втекшему в кобуре на поясе. Фрост — схватившись за ручку двери для большей устойчивости — нанес удар ногой. Он пришелся в грудь охраннику, и тот полетел на пол. В следующий миг капитан уже был рядом. Хук с правой на некоторое время вывел турка из строя.
Фрост оглянулся. Вероника стояла в дверном проеме.
— Давай оттащим его куда-нибудь, — сказал капитан.