Крестом и булатом. Вторжение

«Барабан» с честью выполнил задание, обошел все квартиры, убедил жильцов подписаться под заявлением в РЭУ по поводу установки нового домофона и состряпал нужное обращение в газету.

Однако ушлые журналисты не поверили в единый благородный порыв жильцов и заявились с ксерокопией письма прямо к дому, где принялись расспрашивать подписантов на предмет их соучастия в составлении бумаги.

«Барабан» в тот же вечер получил в тыкву от подвыпившего сантехника и на этом сотрудничество с ФСБ прекратил.

Теперь уже навсегда.

— Коля, это очень грубая работа, — Иванцов недовольно поежился. — Судебное разбирательство вызовет массу откликов в прессе. Я бы тебе посоветовал решить вопрос полюбовно.

— Не выходит. Им деньги нужны. А заплатить мы им не можем. У меня таких статей расходов не предусмотрено.

— А если как следует наказать этого придурка начальника?

— Уже... Но люди не успокаиваются.

— Плохо...

— Да уж, ничего хорошего нет.

— Ладно, — Секретарь Совбеза сменил тему разговора. Суд — так суд. В любом случае за экзерсисы местечкового контртеррориста будет расплачиваться государство. То есть — деньги одних налогоплательщиков перераспределятся в пользу других. На материальном положении конкретных виновников происшествия это никак не скажется. — Ты обсудил с Мыльцевым вопрос о привлечении его бойцов к отработке эстонского следа?

— Обсудил. Боря пока формирует отделы, так что придется немного обождать...

— Сколько именно?

— Недели две.

— Годится. Он уже устроился с жильем?

— Ага.

— А семью из Питера перевез?

— Не в курсе. Наверное, да. Он же назначение еще в мае получил...

— Надо будет его навестить, — Иванцов потянулся. — Давненько не виделись...

Начальник Антитеррористического Центра генерал полковник Борис Павлович Мыльцев был креатурой, предложенной самим Президентом и потому мгновенно утвержденной на высокий пост. Глава Государства медленно, но верно выдавливал из значимых кресел старый, обросший многочисленными полукриминальными связями аппарат и расставлял повсюду своих людей. В результате он хотел иметь полностью очищенную от подозрительных элементов государственную машину — обновленную, профессиональную и всецело преданную ему лично.