Котел

ПВО ЕвроКона быстро засекла цель. Экраны локаторов "Орла" погасли. Выпущенный в воздушное пространство фольговый "мусор" ослепил Тадеуша, а шесть ракет, как гончие собаки, чующие любое тепло, любое изменение температуры в его теле и в двигателе самолета, начали рыскать по небу в поисках добычи.

Но он, Тадеуш, не хотел быть жертвой. Он был охотником. Синюю ленточку реки перерезала понтонная переправа. Замаскированная зелено-желтыми пятнами, словно травка и песочек, там скопилась громада бронированной техники. Самолет Войцика, преследуемый "гончими псами" промчался над переправой, освободившись еще от одной порции бомб. "Баба с возу – мужику легче", – так, кажется шутили русские летчики. Он обрушил бомбовый удар на полоску шириной метров в пятьдесят и длиной меньше километра.

Он ясно себе представил, что там творилось у него за спиной. Этого кусочка польской земли больше не было. Земля перемешалась с металлом. Что ж, с годами природа возьмет свое, и там снова будет цветущий луг, песчаный пляж и ребятишки будут с визгом плескаться в реке.

Серии взрывов позади себя он, разумеется, не услышал. Каждая сброшенная им бомба могла уничтожить один танк или одну самоходку и изрешетить осколками все живое, что находилось поблизости. Приборы показывали, что "Игл" полегчал на три тонны, но все пространство на земле, все дороги были заполнены немецкой и французской техникой. Избавившись от хвоста из шести преследующих его противовоздушных ракет, Тадеуш обрел хладнокровие и уверенность в своих силах. Как много, оказывается, в человеческом организме резервов. Программа, заложенная в компьютер еще на аэродроме, выдала ему очередное задание. Он вновь наклонил клюв "Орла" вниз и нажал кнопки пулеметной и пушечной стрельбы. Он не видел и не слышал, но ощущал, как его бронебойные пули и 20-миллиметровые снаряды прожигают сталь и убивают людей, скрывшихся за броней. Он методично давил змею, ползущую по дороге на Вроцлав.

Почувствовав, что он сделал все, что мог сделать один человек – один против целой вражеской армады, Тадеуш решил подумать и о себе, о том, как спастись и спасти свой самолет.

Он был хитер. "Поляки вообще все хитрецы!" – подумал он. Выполнив почти гибельный для любой летательной машины, немыслимый разворот, он ушел в северном направлении на двадцать пять километров, а потом повторил тот же трюк, бросил свой "Игл" на юго-восток. Пусть их ракетчики сойдут с ума. Они не могут и их компьютеры тоже не могут мыслить так же быстро, как он.

Он снизил скорость для экономии топлива. Чтобы дотянуть до Вроцлава, ему оставалась всего одна минута полетного времени. На экране локатора перестала бушевать буря. Приборы показывали полный штиль... И тут же засветился вновь сигнал тревоги. Вслед за этим экран опять стал показывать "страшное кино". Две точки, вырастая стремительно в размерах, пожирая разделяющее их расстояние с жадностью доисторических чудовищ, вновь появились перед ним. Тадеуш мгновенно обследовал их тепловым лучом и узнал старых приятелей. Два сверхновых истребителя ЕвроКона шли к нему навстречу. Пилоты, наверное, улыбались, потому что видели его так же ясно, как он их. Когда он инстинктивно, нажатием рычага увеличил скорость до предела, до того самого смертельного предела, когда реактивный двигатель сожжет последний запас горючего, а пилот превратится в тяжеленный гранитный монумент от перегрузок, он не подумал, что идет на таран. Он просто испытал дикую жажду встретиться наконец с врагом лицом к лицу. На такой скорости радар не поспевал за действиями пилота. Но, может быть, их радары тоже запоздают? Сейчас противник нажмет кнопку "пуск" и ракеты полетят ему навстречу. Но никакой электронный мозг не опередит его. Ракеты проскочат мимо, а пока они повернут, учуяв его тепловой след, пройдет еще несколько десятых долей секунды. Еще одна порция защитного фольгового "мусора" вылетела позади его самолета. Пусть позабавятся, поохотятся их "ищейки". Но ему не удалось обмануть противника – ни скоростью, ни защитным хвостом. Экран показывал, что французские управляемые ракеты шли прямо на него. Тэд знал, что полетный ресурс французских ракет "Мика" всего полсотни километров. Они не рассчитаны на то, что вражеский пилот проскользнет мимо них и им придется разворачиваться и догонять его.

Тадеушу пришлось делить свое внимание между экраном локатора, дающим ему представление о приближении смертельно опасных объектов, и другим локатором, предупреждающим о том, что земная поверхность находится в угрожающей близости. Он опустился так низко, что радары французских истребителей неминуемо потеряют его, смешав вместе с наземными объектами в одну хаотичную картинку. Его собственные экраны покрылись пляшущими пятнами. Человеческий мозг уже не мог фиксировать молниеносное появление все новых и новых объектов на экране. Но все-таки кое-что Тэд успел уловить.

Цель возникла на экране. Она увеличилась в размерах. Ее мгновенно обрисовал черточками квадратик. Поймана! Тадеуш нажал на кнопку с тем же чувством, с каким азартный охотник нажимает на курок своего любимого, бережно лелеемого ружья. Направив ракету на цель, Тэд тотчас же рванул рычаг управления на себя, и реактивный двигатель поднял его самолет вертикально вверх. Как свеча, почему-то обращенная пламенем вниз, "Игл" набирал высоту. Технические возможности такой машины, как F-15, были безграничны. Казалось, что она пренебрегает всеми законами элементарной физики. Мощь ее двигателей давала ей право полностью хозяйничать в воздушном пространстве. "Спарроу" с ревом направился к цели, а Тэд вынырнул из звуковой волны и на мгновение насладился тишиной.

Радарный поисковый луч зафиксировал первую цель и теперь ловил вторую. Одновременно со звуковым и зрительным сигналом, оповещающим, что цель поймана, Тадеуш нажал на боевой спуск. Еще один "воробей" отправился в путь. Его радары теперь управляли сразу двумя "Спарроу". Дымные хвосты от выпущенных ракет на мгновение окутали его прозрачную кабину. Он поднялся еще на сотню метров и вновь очутился в "чистом" небе. Его взгляд обшаривал прозрачный воздух. Истребители ЕвроКона находились где-то на полтора километра выше его. Секунда – две и "Спарроу" сольются с ними в огненной вспышке.

Как мучительно долго тянется время. Цели с экрана исчезли – ни взрыва, ни вспышки. Маневр, противорадарный занавес, фольговый "хлам" – все это сбило с толку "Спарроу". Они ушли куда-то вниз. Бесполезным мусором они свалятся на землю, может быть, разрушая и убивая что-то совсем неповинное, не ведающее, что смерть падает с неба.

Оба "Рафаля" растворились. Сколько бы Тэд не наносил ударов в пустоту остриями своих радарных антенн, он не мог ничего отыскать в воздушном пространстве... Их способность к маневру, заложенная величайшими европейскими умами в конструкцию самолета, превзошла все таланты, все полетные качества F-15. Самое страшное было то, что они могли находиться теперь где угодно, даже висеть у Войцика на хвосте.

Опять вспыхнул над приборной панелью сигнал тревоги – атака справа. Белая черта тянулась по серой плоскости экрана дисплея, фиксируя приближение ракеты. Тэд бросил свою машину сразу на четыре деления влево, опять выбросил защитный фольговый хвост и начал метаться в воздухе, чтобы ракета противника как можно скорее исчерпала свой топливный ресурс, а управляющий ею вражеский электронный мозг сам запутался в своих маневрах.

Зажатый в прозрачном гнездышке своей кабины, Тадеуш взирал на бешено вертящийся вокруг него мир – землю, небо, облака... Голубизну небесного пространства прочертили две белые линии – след полета выпущенных им "Спарроу". Одна ракета ушла куда-то совсем далеко, и след ее растворился в воздухе, вторая взорвалась на глазах, превратившись в грязно-серую тучу. Хотя оба пуска не поразили цель, Тадеуш все-таки был доволен. Взрыв "Спарроу" заставил пилотов "Рафаля" истратить нервную энергию и энергию своего двигателя на дополнительный маневр.

Самолет Тэда тряхнуло с такой силой, что летчик решил – больше он уже никогда не соберет себя в одно целое из разлетевшихся по воздуху частиц. Однако он был еще жив. Только адская боль в голове и полная неподвижность. Может быть, сломана шея и позвоночник? Как будто каменная глыба ударилась сбоку в его "Игл". Самолет, оставшись без управления на самом трудном вираже, тотчас же стал падать вниз. "Но человека убить не просто", – подумал Тадеуш. Его пальцы шевельнулись. Повинуясь им, рычаг управления сдвинулся с места, и клюв "Орла" вновь стал задираться вверх. Встречный воздушный поток опять подхватил железную птицу. Свершилось чудо – небо вновь оказалось наверху, а земля – внизу. Хоть бы удалось продержаться секунды две-три в нормальном горизонтальном полете, он бы смог тогда немного прийти в себя.

Тэд попытался чуть пошевелить головой. Кажется, она, несмотря на боль, еще держалась на шее. Глаза тоже видели. Экран дисплея был девственно чист. "Рафали" словно испарились. Может быть, французских пилотов срочно отозвали для отражения более опасной угрозы, чем подбитый самолет Тэда, оставшийся почти без горючего, боеприпасов и с полумертвым летчиком за штурвалом.

Тадеуш медленно, очень медленно скользнул взглядом по приборам. В первую очередь, он определил свое местонахождение. Локаторы и визуальное наблюдение показало, что горизонт чист. До аэродрома было всего двадцать километров. Основные топливные емкости уже опустели. Тэд включил подачу топлива из аварийного запаса. Повреждения нарушили обтекаемость самого самолета и снизили его скорость, но для того, чтобы долететь и совершить посадку, горючего должно было хватить. В последние секунды ему придется перейти на свободное планирование, но, если приборы исправны, он сбережет и самолет, и свою жизнь.

Он проверил сохранность оборудования. Навигационная система полностью вышла из строя. Датчики углового наклона и высоты, вероятно, тоже, так как их стрелки застыли намертво, показывая какие-то немыслимые цифры. Зажигание боковых двигателей не включалось, работал только хвостовой. Какие-то осколки проникли внутрь механизмов. Ему повезло, что не произошло короткого замыкания в электрических цепях. Бог великодушно не позволил ему сгореть заживо.

Он чуть прибавил скорость. Стрелка показателя уровня топлива в аварийном баке стремительно стала падать. Это означало, что в баке есть пробоина, через которую под давлением улетучивается горючее. Плохо! Очень плохо! Сократить время полета, понадеявшись на Бога и на всем известное русское "авось, пронесет", или наоборот, снизив скорость, уменьшить давление и тем самым уменьшить расход и утечку топлива? Вопрос жизни и смерти, на который он был не в состоянии ответить.

Он вызвал по экстренной связи пункт управления полетом аэродрома во Вроцлаве, требуя подготовить для него аварийную посадку.