Котел

– Свяжись с бригадой, надо откорректировать огонь артиллерии.

Капрал потянулся к рации, а Майкл, торопясь, развернул на коленях карту, которую он разметил совсем недавно.

– Передай – новый ориентир семь-четыре, время налета – пять минут, взрыватель установить на воздушный разрыв. Мне нужна вся огневая мощь, которая у них есть.

Сержант Роббинс, стоявший рядом с Майком, заглянул в карту, нашел ориентир семь-четыре и посерел. Повернувшись к рядовым, он схватил их за плечи и быстро пробормотал:

– Найдите 1-й и 3-й взвода и передайте им, что к нам летят очередные подарки, установка на разрыв в воздухе. Всем срочно укрыться. Марш!

Рядовые исчезли в дыму между деревьями, один из них помчался на запад, второй – на восток. Сержант Роббинс тоже отошел. Теперь он двигался вдоль поредевшей цепи своих стрелков, предупреждая их об опасности.

Тем временем Ренолдз и его радист заползли под днище разбитого "Леопарда". Вскоре к ним присоединились и двое рядовых, вернувшиеся к своему взводу. Все четверо выставили в разные стороны винтовки и стали пристально всматриваться в окружающий их лес.

Гром танковых орудий и скорострельных пушек "Мардеров" смешивался с пулеметными очередями и огнем винтовок. Один раз они заметили между деревьев неясные серые тени, пробирающиея в юго-восточном направлении, но Майкл не позволил обстрелять их – в этой мгле невозможно было определить, к какой из сражающихся сторон принадлежат эти солдаты.

Грозный гул тяжелой артиллерии поглотил все звуки вокруг них, и пространство между стволами деревьев осветилось яркими вспышками. Снаряды посыпались на узкую лесополосу настоящим дождем, разрываясь почти одновременно, а дружные залпы многих орудий следовали один за другим.

Казалось, самый воздух в лесу взорвался, завыл и завизжал, мигом наполнившись миллионами смертоносных осколков, и Ренолдз, скорчившийся под танком, был потрясен неистовой яростью силы, выпущенной им на свободу. Могучие деревья одно за другим валились на землю с расщепленными, опаленными огнем вершинами. Судя по всему, над его целями трудился даже не артиллерийский дивизион бригады; здесь работала дивизионная, а может быть, даже корпусная артиллерия.

Американские снаряды рвались на высоте десяти-пятнадцати метров над землей, и во все стороны разлетались горячие осколки, готовые разорвать в клочья любого, кто окажется у них на пути. Сверху сыпались искромсанные листья и сбитые сосновые иголки, устилая землю толстым ковром.

Прислушиваясь к тому, как осколки со звоном отлетают от стальной брони танка, Майкл Ренолдз попытался вообразить себя застигнутым на открытом месте этой бурей железа и огня, и не смог. Его люди, по крайней мере, были предупреждены, а вот немцев этот налет, должно быть, застал врасплох. Он знал, что большая часть людей, попавшая под огонь артиллерии, гибнет в течение первых тридцати секунд – именно столько времени требуется обученному солдату, чтобы найти достаточно надежное укрытие и забиться в него.

Майкл посмотрел на часы. К этому времени все попавшие под обстрел уже должны были либо умереть, либо спрятаться в укрытие.

Когда обстрел прекратился, наступила почти абсолютная тишина, и в этой тишине Ренолдз первым услышал басовитое гудение далеких моторов. Он выполз из-под разбитого танка и, сопровождаемый верным капралом, поспешил на опушку леса: Там он поднес к глазам бинокль и стал смотреть на юг сквозь редеющие облака дыма и пыли.

Новая волна "Леопардов" двигалась через поля прямо на него, и он невольно вздрогнул от ужаса. Аккуратно разбившись на роты и взвода, танковый батальон мчался вперед как на параде. Вплотную за ними цепью шли "Мардеры", и капитан мог поклясться, что за этой второй цепью он видит еще технику. Скорее всего, в резерве германской армии были и еще танки.

Первый эшелон атаки взломал оборону роты "Альфа", но сам был почти истреблен, и теперь в образовавшуюся брешь спешили проникнуть свежие силы. Они двигались уверенно и быстро, и Майкл рассчитал, что они окажутся в лесу через несколько минут. Увы, он не знал такой молитвы, которая могла бы их остановить.

Сзади к нему подбежал сержант Роббинс и доложил.

– Мои люди сильно пострадали, сэр. У нас еще пять убитых и шесть или семь раненых. Пулеметчики целы, но расчеты "Джавелинов" выведены из строя. Все равно у нас осталось всего две ракеты. Я собираю людей, сэр.

"Что там собирать?" – тупо подумал Ренолдз. Во взводе сержанта Роббинса почти не осталось людей, способных сражаться. Даже десятка не наберется. Может быть, другие взвода пострадали не так сильно? Впервые за все время боя он задумался о том, насколько туго пришлось майору Пражмо и его танкистам. Глянув вправо, на тот участок леса, который удерживали поляки, он заметил столбы черного дыма, медленно поднимающиеся вверх из путаницы ветвей и поваленных стволов.

Капитан нахмурился. Ему снова надо было взять в руки управление своей поредевшей ротой. Может быть, они и могли продержаться еще немного, но солдатам в любом случае необходимо было некоторое время, чтобы прийти в себя, перегруппироваться и позаботиться о раненых. Немцы, однако, не собирались дать им ни малейшей передышки.