Котел

Неожиданно весь гнев, казалось, улетучился из Силвануса, как воздух из воздушного шарика. Выражение его лица смягчилось, стало грустным.

– Я люблю свою работу, Золтан, – продолжал он. – Люблю и умею ее делать. Я занимался систематизацией сначала при коммунистах, затем при этом дурацком правительстве национального спасения. Я знаю, где находятся массовые захоронения тел. Я знаю, какие колеса полицейской машины крутятся вовсю, а какие пробуксовывают. И я к тому же сделал неплохую карьеру.

Храдецки с любопытством ждал, что последует дальше. Силванус был человеком веселым и самоуверенным, способным и влиятельным администратором. Он был большим мастером устанавливать нужные связи и добиваться всевозможных привилегий. Он пережил смену трех правительств и ухитрился каждый раз получать при этом повышение. Его любили все, кроме, может быть, тех, кому он в чем-то перебежал дорогу. Так что же могло так разозлить этого преуспевающего чиновника?

– Я могу поговорить об этом только с тобой, Золтан. Больше ни с кем. Все остальные в этом чертовом здании старательно напяливают на рожи улыбки, потому что боятся потерять свои пайки. – Силванус остановился и вздохнул. – И я тоже.

Он жестом указал на дверь. Храдецки плотно прикрыл ее. Силванус глубоко затянулся и продолжал

– Этот немец Релинг начинает отдавать приказы. Очень тревожные приказы. Он не только потребовал передать в его канцелярию все дела, в которых так или иначе замешаны иностранцы, но и наметил серьезные кадровые перемещения. Наши полицейские и агенты в штатском снимаются со всех дел, которые ведут, чтобы охранять французских и немецких должностных лиц и бизнесменов, а еще взять под наблюдение оппозицию. Например, здесь, в Будапеште, почти половина наших людей получила приказ присматривать за теми, кого они называют "подрывными элементами" среди рабочих.

О, боже! Храдецки не стал скрывать изумления. Запертый в своем тесном кабинете, он и не слышал ничего подобного.

– Но это же сумасшествие!

– И становится еще хуже. Бюджет тоже меняют. – Силванус скорчил гримасу и вдруг заговорил с немецким акцентом. – Забудьте о правилах! Забудьте о профессионализме! Снимите все деньги с охраны и оперативных служб. И затолкайте их все в две крошечные дырочки под названием "разведка" и "госбезопасность" – Кивнув в сторону товарища, Силванус произнес – Даже ассигнования на обучение решено урезать. Скоро тебе придется считать гораздо меньше кадетов.

– И на сколько же они сокращают расходы?

Силванус неопределенно помахал рукой в воздухе.

– А, да какая разница на сколько. Намного важнее, что гораздо больше преступников будет теперь разгуливать на свободе из-за того, что некоторым немецким предпринимателям очень интересно, сколько наших людей их ненавидит.

Храдецки нахмурился.

– Но это кажется совершенно бессмысленным. Зачем бросать столько народу на борьбу с так называемыми "подрывниками"? Ведь со времени взрыва в Шопроне не было крупных террористических актов против иностранных предприятий Им что, угрожает какая-нибудь новая группа?

Силванус покачал головой.

– Я ничего такого не слышал. – Лицо его вдруг осветилось улыбкой. – А уж можешь быть уверен, друг мой, что если я об этом не слышал, значит ничего такого не происходит. И еще одна вещь, Золтан, – продолжал Бела Силванус, с заговорщическим видом наклоняясь вперед. – Намечены сокращения в аппарате. Настоящая перетасовка.

– Откуда ты знаешь? – Храдецки почувствовал, как внутри похолодело. Он был одним из главных кандидатов среди неугодных. А где сможет добыть новую работу уволенный полковник полиции?

– Типография получила срочный заказ на формы заявлений об отставке. А ведь у нас и так было этих бланков на год вперед.

– Я думаю, ты уже в курсе, кого они собираются уволить?

Силванус спокойно кивнул и подал Храдецки несколько листков бумаги со своего стола.