– Долгая история.
– А все-таки?
Не отвечая, он надел халат и вышел из ванной.
– Отец ведь из-за тебя в Америку поехал? – допытывалась она, идя вслед за Владиславом. – Он еще там?
Варяг сел за стол, на котором давно был накрыт ужин на одного человека. Окинув взглядом блюда, Варяг выбрал салат и стал накладывать его в тарелку.
– Из-за меня, – ответил он, пробуя салат. – Вкусно… Где сейчас твой отец, я не знаю, но, когда улетал, он провожал меня в аэропорту.
– Но раз ты здесь – значит, кто-то тебе помог? Разве не он?
Варяг опять не сразу ответил.
– Положи себе холодца, – сказала Вика.
– Угу. – Он доел салат и положил в тарелку холодец, обильно приправив его хреном. – Помог, – сказал он, отвечая на ее вопрос. – Только как-то странно. Меня арестовали в Шереметьево, а потом… – он проглотил кусок холодца: – Вкуснотища.
– Что – «потом»?
– А потом пытались убить. – Варяг, чтобы не очень пугать ее, сделал страшные глаза, будто пошутил, но Вика оставалась серьезной:
– Кто?
– Откуда я знаю? – беспечно отозвался он. – Дай-ка мне лучше какое-нибудь горячее, я весь День ничего не ел.
Она пошла на кухню, и он, проводив взглядом ее точеную фигурку, двинулся за ней. Проследил, как она достала из духовки уже остывшую индейку, и, оторвав от нее ножку, быстро съел, прямо тут, возле плиты. Вика умильно смотрела на него. Он вымыл руки, тщательно вытер их полотенцем и, сев на стул, притянул Вику к себе. Она села верхом к нему на колени, и они снова принялись целоваться, как сумасшедшие. Тонкий халатик, который она накинула на себя в ванной, разошелся, и Варяг увидел ее упругое тело с нежной, бархатистой кожей, чуть вздрагивающий плоский живот, который уже выносил его ребенка, пушистый лобок и нежные груди со светлыми сосками. Варяг легко приподнял ее и сразу опустил, войдя в нее. Вика вскрикнула и тут же обмякла в его руках, подчиняясь движениям его тела. Он двигался нарочито медленно, стараясь уловить малейшие оттенки наслаждения, доводя ее до полного изнеможения, заставляя исступленно кричать, требуя: еще, еще!..
Варяг проспал около трех часов. Открыв глаза, несколько минут лежал, не шевелясь, не думая, дыша ровно и спокойно. Сконцентрировавшись лишь на своем теле, он чувствовал, как оно, получив этот весьма небольшой перерыв, вновь готово действовать. Он всегда так отдыхал – как хищник, который несмотря на чуткий сон умеет восстановить силы за короткое время. Ночь любви и несколько часов сна обновили его, наполнив мускулы свежими силами и очистив сознание от усталости.
За окном была темень. Варяг посмотрел на часы, тихонько тикавшие на столике. Без пяти восемь. С улицы не доносилось ни звука. Весь город спал после бурно проведенных новогодних праздников – даже трамваев не было слышно.
Осторожно, стараясь не разбудить сладко разметавшуюся во сне Вику, Варяг встал. В гостиной светилась гирляндой маленькая, аккуратно украшенная елочка. Варяг взял со стола сигареты, в ванной включил воду, пройдя на кухню, сварил себе чашку крепкого кофе и, прихватив сигареты, пепельницу и телефон, вернулся в ванную.
Погрузив тело в горячую воду, прикурил сигарету, отхлебнул из чашки горячий кофе и, закрыв глаза, блаженно потянулся в ванне.
Голова теперь снова была ясной, события прошедшего дня стали выстраиваться в единую систему, в которой, правда, было еще слишком много неизвестных. Но главное – он вспомнил. Одно странное предложение, которое получил в Америке еще до убийства Монтиссори. Это был вечерний телефонный звонок. Незнакомый мужской голос, попросивший господина Игнатова, сообщил, что некие силы, обладающие большим влиянием в России и за рубежом, делая ставку на него, господина Игнатова, предлагают сотрудничество. Казалось, ничего особенного в этом звонке не было – Варягу и раньше делали подобные предложения разные политические организации – от фашистов до левых демократов. Он никогда не вдавался в подробности в таких ситуациях, тихо посылая подальше всех этих деятелей. Но последний звонок чем-то тогда насторожил Варяга. Предлагая сотрудничество, незнакомец сделал намек на Нестеренко. Мол, старое поколение неправильно ориентировано в политике, пора уступать место молодым, а не опекать их с утра до ночи, подталкивая в нужную ему, старому поколению, сторону. Что-то в этом роде. Варяг почти грубо отшил непрошенного советчика, а после, когда завертелась его российская и американская эпопея, напрочь забыл об этом звонке. Похоже, забывчивость может порой стоить свободы или даже самой жизни. И уж совсем непростительным было то, что Варяг не сообщил об этом звонке Нестеренко, который, подняв по тревоге свои могучие связи, наверняка смог бы выяснить, что за шевеление возникло в теневой российской политике, или же убедиться в том, что звонок пустой, не представляющий собой интереса.
ebooksa