- Тогда все рыболовы будут за нас, - обрадовалась Юлия Борисовна.
- А их жены - против,- остудила Алиса.
- Чую идею. Где-то рядом. Не могу поймать, - недовольно хлопнул себя по ляжкам Денис. Замер. Хлопнул еще раз, прислушиваясь к себе, будто у него внутри заговорил таинственный пророческий голос. Хлопнул еще и полез в карман. Карман был пуст.- Этот шкет спер мой бумажник! Ах ты, огрызок вокзальный!!!
В общей комнате над столом Юлии Борисовны был приколот к стене «Листок гнева». На нем красовались неприятная рожа и подпись «Изорвать на мелкие части в случае плохого настроения». Если б Денис сейчас находился рядом с листком, он бы тому показал!
- Вот! - дико обрадовалась Алиса. - Нашли!
- Где? - стал оглядываться Денис, на тему, куда бумажник выпал.
- Идею нашли, - утешила Алиса. - Пускай он за беспризорников возьмется. Их в городе тыщи. Будто наш Шрамов с детства с детдомовцами крутится и знает, что если чуть-чуть помочь, то из них вырастают приличные люди.
- И все женщины за него будут голосовать! - единственный раз за день сказала что-то путное Юлия Борисовна.
Это была уже традиция - в пафосные моменты разъезжать по Питеру в черном, как антрацит, «шестисотом» «мерсюке». Пусть модель вышла из моды, моду мы делаем сами каждодневно. Черный, будто космос, широкий «шестисотый» «мерс» с номером «С777ШР» рулил по широкому, словно река Нева, проспекту. Справа от водилы и мешая ему не нарушать ПДД, широко известный бард Михаил Куб оголтело щипал струны:
- «Взорвано, уложено, сколото…» Нет, не так, ниже: «Взорвано, уложено, сколото черное надежное золото!» Нет, хрипче: «Черное надежное золото!» Нет, каменный, цветок не выходит. - Гриф гитары чуть не задевал нос водилы, но искусство требует жертв.
Развалившиеся сзади Шрам, в парадном шоколадном костюме, и Игорь Гречкин по кликухе Ридикюль калякали за дела.
- Можешь на музыканта не заморачиваться, - отмел Шрам подозрительные косяки Ридикюля, типа, достойно ли при посторонних о серьезных делах базарить?
- Ну так вот, - сразу же расслабился Гречкин, - загибаю я, значит, в эту контору. Как ее?… «Зель-ко». Отстраняю секретутку, чтоб не цирлалась под ногами, плюхаюсь в кресло для почетных гостей и забрасываю кегли на хозяйский стол. А директор конторы, из себя на якута похожий, сам понимаешь, допер, будто кто шепнул, какие у меня предьявы на душе, и, не давая мне пасть распахнуть, начинает вибрировать. Дескать, это была наша крупная ошибка. Дескать, только мы прочухали, кто крышует над «Венком-капиталом», сразу лапки поджали. И все заявы из Регистрационной палаты отозвали и засунули себе в задний проход. Я тогда его покаянную речь торможу. Типа: «Не с тобой, барыгой, я вопросы тереть заявился. Ты мне откройся, кто за тебя ответить может?»
- «Взорвано!…» Нет, не так, ниже: «Взорвано!» Еще ниже: «Взорвано!…» - мучился на переднем сиденье бард.
- А этот, на якута похожий, лупит себя щуплым кулачком в грудину и заявляет: «Сам за себя отвечаю!». Ну, тогда по правилам воркую ему: «Братан, бабок зашли за потраву поляны». А он мне: «Без базара. Сколько?» Тут я совсем опух от таких нежностей. То есть прикидываешь, Шрам, совсем не готов оказываюсь к мягкому обхождению. Вспоминаю, ты назначал тридцатник. Но тут язык сам повернулся: «Полтинник!» - рублю с плеча. - Ридикюль улыбнулся, мол, какой он находчивый хлопец. - И этот дуст прямо из стола начинает выгружать зеленые котлеты. Аккурат пятьдесят косарей. Такая вот, блин, безнапряжная встреча.
- «Черное надежное золото!» - прохрипел, будто висельник, под дребезжание струн Михаил Куб и опять остался собой недоволен.
- Мишаня, ты хочешь именно эту песню залабать? - отвлекся Шрамов. Вальяжный, разморенный, скучающий.
- Ну да. Высоцкий - всегда в жилу. Только я так хрипеть не могу. Дрейфлю горло сорвать.
- А может, что другое?
- Я больше про нефть или бензин не знаю.
ebooksa