Ниязбек

– Ничего такого, о чем бы я хотел рассказать полпреду президента Российской Федерации.

Владислав молчал несколько секунд, собираясь с духом, но в этот момент громко хлопнула дверь, и в гостиной показались несколько человек. Крепкие, черноволосые, кто в черных рубашках, кто в камуфляже. Все они по очереди начали обниматься с Ниязбеком, а потом горец обернулся и представил первого:

– Джаватхан.

Джаватхан обладал удивительно простодушной оливковой физиономией, обрамленной короткой черной бородой, и мог, по местным меркам, с одинаковым успехом быть как министром, так и бандитом или и тем и другим сразу.

– Хизри.

Хизри шел, опираясь на плечо Джаватхана, и Панков вдруг сообразил, что вместо ноги у него протез. Он был болезненно худ. Черные, как засвеченная фотопленка, глаза сверкали на сером землистом лице.

– Ваха.

Вахе было около сорока. Он был гибкий и крепкий, как цепь, с курчавыми полуседыми волосами и неожиданной для горца синевой жестких глаз.

Четвертый гость повернулся, чтобы поздороваться, и рука Панкова непроизвольно отдернулась, словно он сунулся в домну.

Это был Арзо Хаджиев.

Полевой командир постарел довольно сильно. Морщины на чисто выбритом лице были такие частые, словно его бросили на раскаленную сетку, и левый, пустой, рукав камуфляжной куртки был пристегнут к поясу. На погонах Хаджиева красовались три звездочки. Панков знал, что пять лет назад Хаджиев перешел к русским; сейчас он командовал спецгруппой ФСБ «Юг», а брат его представлял Чечню в Совете Федерации. Полпред президента понимал, что рано или поздно его встреча с Хаджиевым неизбежна. Но сейчас он замер и испуганно смотрел на Хаджиева, словно ожидая, что тот ударит его.

Чеченец засмеялся, показывая крепкие желтые зубы, и обнял полпреда здоровой правой рукой.

– Мне пора ехать, – сказал Владислав.

Его никто не задерживал, и Панков понял, что он поступает правильно. Этим пятерым надо было поговорить, и даже если они будут говорить по-русски (а они будут говорить по-русски, потому что Арзо чеченец), то все равно ни один русский не поймет того, о чем они говорят.

В прихожей Панков столкнулся с девушкой в черном. Она несла кастрюлю с мясом, и Панков сказал:

– Помочь?

Девушка испуганно оглянулась, и Панков внезапно увидел правильное, удивительной красоты лицо с темными пушистыми бровями, такими же, как у Ниязбека, и черными озерами глаз. Даже мешковатая одежда не могла скрыть гибкой и стройной фигурки. Девушка посмотрела сначала на сероглазого русского в костюме, пошитом на Seville Row, потом на вооруженных людей в прихожей (их стало значительно больше) и промолвила еле слышно:

– Нет-нет. Вы не должны. Вы же мужчина.

И проскользнула в дверь гостиной. Владислав глядел ей вслед.

Когда вертолет поднялся в воздух, было уже темно. Пробка на горной дороге сияла фарами. Полпред закрыл глаза, перебирая в уме состоявшийся разговор, и вдруг вскинулся, как от удара током.