— Чего полтинник?
— Ну не рублей же? Пятьдесят тысяч долларов! Это все, что есть у меня наличкой! Но при необходимости позже можем еще со счета снять!
— Хорошо! Давай тогда собирайся и ко мне!
Гольдин спросил:
— Костя едет?
— Сам-то как думаешь?
— Понятно! Но тогда мне ловчее сначала его подобрать. Чтобы не возвращаться!
— Тогда звони ему и забирай. Жду вас к семи-восьми часам! Поужинаем у меня, обсудим маршрут и в ночь двинемся, чтобы утром быть на Дону!
— Понял! Жди!
Закончив необходимые переговоры, Николай спустился к Надежде. Та перестала плакать и стояла на берегу, смотря на реку.
— Надя! Я хочу, чтобы ты поняла меня!
Девушка обернулась к возлюбленному:
— Я понимаю, Коля, все понимаю! Позжай! И помни, что дома ждут не только родители, но и невеста! Ведь ты вернешься, правда?
— Конечно, вернусь! Да и не задержусь особо. У Шаха в Чечне все повязано, целый отряд в подчинении, да не простой, а спецназа. Его моджахеды как огня боятся! А мы ему с ребятами вроде консультантов нужны. Ну, может, для переговоров… — И добавил: — По телефону! А скорей всего, для передачи денег. От Шаха бандиты не возьмут, потому что он их в момент прищучит, а от нас с Костей и Мишкой вполне. Ведь взяли духи Доронина не для того, чтобы убить. Убить ротного они спокойно могли и в Ростове. Следовательно, запросят выкуп. Шах найдет любые деньги. А мы передадим их по назначению. Заберем Доронина и назад! Так что тебе особенно переживать не стоит. Понимаю, что все равно будешь, но честное слово, не стоит! А как вернусь, так сразу и заявление в загс подадим. Кстати, у Тихонка там родственница какая-то работает, он устроит регистрацию без всякой очереди. Сыграем свадьбу. А я заодно в Ростове обстановку для переезда прощупаю. Насчет квартиры, работы.
— Нет, Коля, не поедем в Ростов! Здесь останемся. В Кантарск переедем, там дом, мама. И в милиции, может, еще останешься!
Николай готов был согласиться со всем, что предложила Надя, лишь бы она успокоилась:
— Хорошо! Сделаем, как скажешь ты!
— Ладно, пойдем, тебя собрать в дорогу надо.
— Пойдем! Только знаешь, давай матери и отцу про Чечню ничего говорить не будем.
— А как объясним твой отъезд?