— Понятно!
Головко напомнил:
— Так обратно в Кантарск отправишь? Мне чем раньше, тем лучше. Только прошу, если начальство звонить будет и спросит, куда это я пропал, скажи, что мотаюсь по околицам, лады?
— Лады, Степа! А попутку? Пойдем, найду я тебе тачку.
Закрыв кабинет, Горшков с Головко прошли по коридору до вахты. Здесь Николай сказал сослуживцу:
— Ты иди на улицу, покури, а я с местной властью поговорю!
Старшина пошел на выход, Николай к вахтеру, бессменному деду Потапу:
— Привет, старый, мэр наш на месте?
— На месте! Он же и сэр и хер, как говорил генерал о начальстве при путче. То ли Лукашов, то ли Балашов!
Николай напомнил:
— Макашов!
— Точно, Макашов! Такой бравый вояка. Среди тех, кто против Борьки пошел, когда их из Белого дома выводили, он один орлом держался, остальные так, как курицы мокрые. А на что тебе Коганов?
— Не знаешь, его машина на ходу?
— На ходу. Водила Санька куда-то недавно отъехал, как Женьку привез, а что?
— Ничего. Спасибо за информацию.
Дед хитро прищурился:
— Ее, эту информацию, на хлеб не намажешь!
— Ты на что, старый, намекаешь?
— Да видел я, как ты вчерась из воронка своего ящик казенной вытаскивал. Мог бы сторожу по старой памяти и накатить стаканчик!
— Глазастый ты у нас, однако ж?