— Принял!
Вьюжин хотел переключить станцию на Гончарова, но та издала сигнал вызова.
Майор ответил:
— Вьюн на связи!
Услышал в динамике:
— Я – Мамай! Только что Флинт подсказал, что отряд выйдет к усадьбе где-то минут через десять. Он запомнил дорогу, когда его впервые доставляли к Абделю.
— Принял! Вывожу подгруппу на рубеж штурма. Сигнал для меня – начало действий тобой!
— Принял!
Майор переключился на Гончарова.
— Гончар! Ты на хребте?
— А где ж еще?
— Тогда так! Двигайся срочно к восточному посту и снимай его. По окончании отработки духов доклад! Срочно, Гончар!
— Принял, командир, выполняю!
Вьюжин вызвал Буракова:
— Бурлак, быстро к западному посту! И вали в нем наблюдателей! Лучше, если без выстрелов! И поторопись! Мамай с Флинтом на подходе. Минут через десять выйдут к усадьбе. После доклада экстренный спуск и блокирование западного направления!
— Понял, Игорь! Выхожу на духов!
Гончаров, получив приказ, привел в готовность бесшумный «Вал», тенью проскользнул к посту. Но его услышали наблюдатели. Правда, слишком поздно для того, чтобы успеть что-либо предпринять против офицера спецназа. Они резко сели, потянулись к автоматам, оглядевшись по сторонам. И увидели противника во всем черном. Он стоял на хребте, подняв то ли автомат, то ли винтовку странной формы.
Гончар дважды выстрелил. Два хлопка, и пули, выпущенные из «Вала», ударили в головы афганцев, заставив духов мгновенно рухнуть на лежанку своего теперь уже бывшего поста.
Гончаров вызвал Вьюжина:
— Вьюн! Гончар!