И приказал:
— Идем обратно! Кажется, я знаю, как нам сделать Халима!
На исходную позицию Вьюжин, Мамаев, Лебеденко и Гончаров вышли в 4.33. Распластались вдоль гряды, отдыхая. Мамаев, определив направление ветра и закурив, спросил:
— Задачу ставить прямо сейчас будешь, командир?
— Нет, до 6.50 всем отдых! Бутко в охранение, разбудишь его, Гончар! В 7.00 после сеанса связи с Клинковым обсудим обстановку, тогда же, приняв решение, группа получит боевой приказ. А сейчас отдыхаем! Днем нам силы понадобятся. Пока не угнездимся на позициях. Все! Спать!
Мамаев поднял прапорщика Бутко, тот устроился ниже хребта рядом с тропой, исполняя обязанности часового. Остальные бодрствовавшие ночь офицеры устроились где попало. В удобствах они не нуждались. Лишь бы место отдыха было ровным, чтобы вытянуть ноги, подняв их на камень — дабы ослабить отток крови от натруженных ступней. Наступила тишина. Только где-то в лесу ухал филин, да иногда кричал еще какой-то пернатый ночной хищник. Но это не мешало бойцам спецназа. Эти звуки успокаивали, так как указывали на то, что лес живет обычной, никем и ничем не нарушаемой своей ночной жизнью.
Вьюжин проснулся в 6.30.
Тут же поднял голову отдыхавший рядом Лебеденко:
— Подъем, командир?
Майор ответил:
— Можешь еще двадцать минут понежиться в каменной постели.
— Да нет уж, обойдусь. Выспался. Мне пару часов с лихвой хватает восстановиться.
Вьюжин улыбнулся:
— Это пока молодой, хватает!
— Не спорю!
— Ну, раз встал, давай польем друг другу, умоемся.
— Какой разговор, командир?
Умывшись, Вьюжин отошел к позиции, включил специальную радиостанцию:
— Рысь вызывает Стрела!
Клинков ответил: